– То есть мне теперь следует считать себя деспотом? – ответил вопросом на вопрос Остор, и Макейр добродушно усмехнулся. Ему вмиг стало понятно, что он оказался прав.
– Нет, я не про это.
– А про что?
– Просто тебе самому не довелось пройти этот урок жизни. У тебя нет собственного опыта, вот ты и усугубляешь типичную ошибку родителей… Поверь мне, у меня уже третий ребёнок подрастает. Со временем понимаешь, что чрезмерная опека ни к чему.
– Это только твоё мнение? – холодно осведомился Остор. – Или дела моей семьи теперь принято обсуждать Советом? Может, остальные ещё чего мне присоветовать хотят?
– Ну, Шейтенор-то определённо рекомендовал бы тебе жениться! – добродушно рассмеялся Макейр, прежде чем стал предельно серьёзным. – Но ваши с ним тёрки действительно мелочи по сравнению с тем, что может натворить Владыка, которому необходимо самоутвердиться, чтобы его наконец-то признали взрослым. Скажу тебе честно как близкому другу, мне даже удивительно, что Риевир столько лет вёл себя как хороший мальчик.
– Да неужели? – брови Остора скептически поднялись. – Он? Как хороший мальчик?
– Да-да, он ведь знает, что важен для тебя. Он по-настоящему ценит всё, что ты для него сделал… И ему действительно понадобилось что-то до предела существенное, крайне для него важное, чтобы его уважение к тебе пошатнулось.
– Так чего ты от меня хочешь? Чтобы я ещё и извинялся перед ним за то, что он едва не закрутил роман с замужней женщиной? Да ещё и туристкой, Макейр! Чужачкой!
Его пальцы застучали по столешнице быстрее. Звук стал громче. Макейр с недовольством скосил взгляд на его руку, а затем устало вздохнул.
– Не, Остор, с твоим упрямством следовало бы рождаться ослом.
– Все претензии к Хозяину Судьбы и Времени.
– Ну, к нему-то у меня их накопилось достаточно, – буркнул Макейр и продолжил уже со спокойными интонациями. – Если не наделаешь глупостей, то вы с братом и так помиритесь. Но дай ему… Остор, да пойми ты! Я не единожды сражался плечо к плечу с твоим отцом, и если бы не он, то меня бы здесь не было. Он был храбрым воином и достойным Владыкой. Я обязан ему, а потому прими мою настойчивость как желание хоть частично вернуть долг за прожитые годы! – Макейр посмотрел ему прямо в глаза. – Тебе пора очнуться, Остор. Риевир уже вырос. Отпусти его и посмотри сам, насколько это так!
Горячая речь друга заставила Остора постараться принять факт, что существует не только его точка зрения. Он задумался. И, в конце концов, размышления подвели ему к тому, что раз одного и того же хотят все кроме него, то к чему противиться и идти войной против целого мира? Нет, правота Макейра так и осталась под глубоким сомнением, но причин отстаивать свою позицию нашлось не так много. И Остор, как политик, прекрасно осознавал, что основная из них – иметь возможность контролировать Риевира в целях недопущения братом какой-либо новой ошибки, не должна была прозвучать в принципе. Они бы вернулись к началу разговора и только.
«Да уж, неповезло тебе, братец! – мысленно хмыкнул он. – Теперь за тобой будут все наблюдать. Кто-то в ожидании твоего промаха, кто-то, как Макейр, станет искать своё доказательство».
– Хорошо. Но тогда давай прямо сейчас навестим Шейтенора. Давай вместе… порадуем его.
Последние слова прозвучали с неприкрытой иронией, однако Макейр довольно улыбнулся. При этом его лицо покрыла такая гримаса морщин, что она вмиг превратила крепкого мужчину в старика. Всё-таки Макейр был почти на пятнадцать лет старше Остора. И, если вернуться к моменту, как они сблизились, то он часто навещал отца братьев. Владыки одного отряда не могли между собой не общаться, а Риевир ещё и оказался ровесником ныне погибших сыновей Макейра. Мальчишки крепко между собой сдружились, а потому, пожалуй, вот она причина, отего Макейр так заботился о сироте. Его отцовские чувства перенеслись и на него.
