– У нас также есть масса других материалов из «досье генерала Власова», которые способны освежать вашу память, господин генерал, – заверил его обер-лейтенант. – Они же помогут вам при работе над статьями и текстами для выступлений.
– Неужели так давно интересуетесь моей персоной?
– В нашем отделе также много информационного материала, связанного с количеством жертв коммунистических репрессий в Советском Союзе, с некоторыми аспектами внешней и внутренней политики сталинского режима, – не стал напрямую отвечать на его вопрос Дюрксен. – Кстати, мне сказали, что у вас уже готов текст листовки.
– Мы тут с полковником Боярским действительно кое-что насочиняли, – смутился Власов, как начинающий поэт, принесший свои первые литературные опыты на суд мэтра. – Наверное, это всего лишь основа для будущей листовки.
Обер-лейтенант внимательно ознакомился с текстом, немного почеркал его, а потом вдруг спросил:
– А почему в вашей листовке нет главного – призыва к красноармейцам переходить на сторону немецкой армии?
– Я принципиально не хочу призывать к этому, чтобы не подумали, что генерал Власов обращается к ним только потому, что желает выслужиться[25]. Главное, чтобы они понимали, что настоящий их враг – коммунистический режим, закабаливший Россию; а там пусть решают. Возможно, кто-то из них сам попытается создать добровольческий партизанский отряд в тылу красных.
– Своеобразный взгляд на цель листовки, – качнул головой обер-лейтенант, – в самом деле, своеобразный. Впрочем, кто знает, возможно, это тоже сработает. Дабы не терять времени, я сегодня же передам текст по радио, чтобы с ним ознакомилось мое командование. При этом объясню вашу позицию, господин генерал.
Уже отправив текст листовки в свой портфель, он бегло ознакомился с написанной Власовым частью «открытого письма», одобрил ее и тут же посоветовал генералу как можно скорее завершить свое послание, с которым, по его мнению, уже вполне можно появляться в «пропагандистском» лагере военнопленных в Берлине[26].
Представитель отдела армейской пропаганды все еще находился в винницком «Чистилище», когда из Берлина пришло ободряющее сообщение о том, что листовки за подписью генерала Власова уже третий день подряд разбрасываются над позициями красноармейцев. Уже появилось несколько десятков перебежчиков. Причем почти каждый из них интересовался, действительно ли в плену находится «тот самый генерал-лейтенант Власов, о котором говорят как о спасителе Москвы, и действительно ли он лично подписывал текст этой листовки?» Эти же перебежчики свидетельствовали, что имя Власова, решившего сражаться против большевизма, производит на многих красноармейцев ошеломляющее впечатление.
– Как видите, господин генерал, вы вновь становитесь популярным, – сообщил обер-лейтенант. – При этом заметьте, что мы выполнили данное обещание: призыва к красноармейцам переходить на сторону вермахта в подписанном вами тексте нет.
– Действительно, нет, – мрачно признал Власов, прочтя листовку.
Причем сразу же чувствовалось, что особого восторга от взлета своей славы в красноармейских массах он не ощущал. Понимал, что советская пропаганда долго ждать себя не заставит, на него тут же начнут навешивать всех собак в связи с гибелью 2-й Ударной, объясняя эту гибель исключительно предательскими действиями Власова.
Как и предсказывал полковник Боярский, едва Власов завершил работу над своим «Открытым письмом», как в «Чистилище» примчались птицы покрупнее обер-лейтенанта – сначала фон Гроте, а чуть позже прикатил и фон Ренне. С этим эскортом Власов и прибыл вскоре в «пропагандистский» лагерь на окраине Берлина.
