Однажды на возможность подобной «встречи в верхах» намекнул и начальник тюрьмы полковник Миронов. Тот прямо сказал: «Тут вами интересовались, заключенный номер 31. Оттуда, из самого верха. Намекали, что вроде бы с вами желает встретиться сам товарищ Сталин. Секретно встретиться, для личной, так сказать, беседы». Трудно поверить, что Верховный решится на такую встречу, ведь Гитлер – и тот не решился! Но все может быть!
О чем Сталин хотел поговорить с ним, этого ни начальник следственного отдела, ни начальник тюрьмы, естественно, не знали. И порой Власову казалось, что эти двое умышленно запускали дезинформацию, чтобы заставить его быть сговорчивее. Но теперь он вдруг стал хвататься за это воспоминание, как за слепой за лучик надежды.
* * *
Совещание, которое генерал Власов решил провести в школе пропагандистских кадров Русского освободительного движения в Дабендорфе, получилось довольно мрачным. Все переговоры, из тех, что руководитель движения пытался вести с Гиммлером через главнокомандующего «Остгруппен» немецкого генерала Гайнца Гельмиха, пока что завершались неудачей. Генерал Власов хорошо помнил, что Гитлер решительно настроен против создания воинских соединений из «восточных добровольцев», и даже потребовал расформировать все те части, что уже были созданы, поэтому понимал: встреча с ним Гиммлера была бы своего рода вызовом фюреру.
Гитлер с самого начала очень подозрительно относился к созданию Русского комитета под руководством Власова, к идее создания Русской Освободительной Армии и вообще – к формированию каких-либо полноценных русских воинских подразделений. Но по-настоящему терпение фюрера иссякло, когда он узнал, чем кончилась засылка в тыл противника большого диверсионного отряда, который был сформирован из наиболее подготовленных и надежных русских солдат и офицеров полковником Меандровым[28].
В июле этот отряд под командованием гауптштурмфюрера СС Фюрста был переброшен из Германии под город Остров Ленинградской области, откуда со специальной базы должен был проводить операции в тылу русских, а также бороться против местных партизан в немецком тылу. Но произошло то, чего ни Меандров, ни его покровители совершенно не ожидали: уже в день прибытия отряда на базу пятнадцать его бойцов перебежали к партизанам. На следующий день была предотвращена еще одна попытка побега. Все кончилось тем, что оставшихся диверсантов немцам пришлось разоружить и отправить в ближайший лагерь военнопленных.
И хотя ни сам Меандров, ни его диверсанты в то время на службе в РОА не пребывали и Власову не подчинялись, спасти репутацию движения в глазах фюрера и Кейтеля это обстоятельство не помогло.
Правда, всеобщее разоружение частей все же удалось приостановить. На помощь Власову пришел тогда все тот же Гайнц Гельмих, сумевший убедить Кейтеля, что распустить русские соединения – значит уменьшить число своих солдат более чем на восемьсот тысяч. То есть лишиться многих охранных частей, оголить тыловые гарнизоны, отказаться от участия русских добровольцев во многих карательных экспедициях. Кто и какими ресурсами способен сейчас восполнить такие немыслимые потери?
К тому же командующий «Остгруппен» сумел оперативно собрать сведения о численности дезертиров из числа русских во всех дивизиях вермахта, и оказалось, что их не намного больше, чем дезертиров-немцев.
Само собой разумеется, что после этих споров Гельмих без особых упреков был освобожден от поста, и на его место назначили генерала Кёстринга. Но это уже были внутренние игры, встревать в которые Власову не с руки, да, собственно, и не дано.
