– Расскажи, как ты живешь, – попросил Георгий с искренним интересом.
Максим откинулся на стуле.
– В последнее время у нас много нового. Преодолеваем репутационные потери, как говорят маркетологи. Хорошо пошли смежные направления – демонтаж, переработка строительных отходов…
– Наверное, это не самое важное. Мне хочется знать, как вообще твоя жизнь? Что за история с Таней? Что у тебя происходит?
Максим опустил глаза.
– Собирался сообщить тебе, не было случая. Я, по-видимому, скоро женюсь. Она студентка, москвичка. На следующей неделе должна приехать в Петербург, я вас познакомлю.
– Что ж, отлично, – улыбнулся Георгий, про себя отмечая внезапную напряженность всей его позы. – Хорошая девушка? Ты давно с ней знаком?
– Да, мы встречаемся больше полугода. Это Кристина, старшая дочь Владимира Львовича.
Георгий испытал неприятное удивление. Он знал от Маркова и Карпцова, что Максим ведет проекты для компании Володи, но ему не приходило в голову, что сотрудничество зашло так далеко. Мысленно он перескочил препятствие: «Пусть сам решает, взрослый человек».
Совсем не хотелось думать о сложном. Важнее было простое и главное – свободен, здоров, снова пьян давно забытой ресторанной сытостью, готов к свершениям, какой бы призрачной ни казалась ему эта перспектива еще несколько часов назад.
– Что ж, любопытные новости. Мы еще поговорим… Конечно, это твой выбор.
Улыбчивая молоденькая миловидная официантка, по виду студентка на вечерней подработке, предложила выбрать десерт. Георгий с удовольствием задержал взгляд на свежем, ясноглазом лице.
– Пожалуй, можно попробовать вот это, с клубникой.
– Изменяешь своим пристрастиям? – не удержался от иронии Максим.
– Скорее, очистился от страстей постом и молитвами, – усмехнулся Георгий и тут же почувствовал желудком всю огромную усталость этого дня.
В машине, откинув голову и прикрыв глаза, он даже задремал на несколько секунд. Но когда издалека, с моста, открылся подновленный, окрашенный в цвет топленых сливок фасад дома на Мытнинской набережной, вновь ощутил нарастающее волнение. Он возвращался в «свою крепость», словно разоренный барон, потерявший власть, богатство и войско – все, кроме чести и родового замка. Соседнее здание, которое перед самым его арестом разобрали под реконструкцию, теперь было полностью отстроено. На секунду Георгию показалось, что в окнах квартиры блеснул свет, но затем он понял, что ошибся, принял желаемое за действительное. Его никто не мог ждать.
– За квартирой мы следили, – сообщил Максим. – Я вызвал Нину Ивановну, она прибралась к твоему приезду, в холодильнике есть продукты. Она сейчас работает в другой семье, но готова в любой момент вернуться. Я зайду с тобой, потом поеду. У меня еще дела сегодня.
Вместе они поднялись по лестнице, Максим передал ему ключи. Георгий вошел и чутко замер на пороге – ему снова показалось, что из-под двери гостиной мелькнул свет. Затем явственно раздался какой-то шорох, и следующую секунду он услышал голос Маркова:
– Лицом к стене, руки за голову!
Саша вынырнул из темноты коридора. Они крепко обнялись.
– Ну что, бродяга? А похудел – аж приятно щупать. Вот что значит под заботой государства…
– Еще раз услышу «лицом к стене» – ударю больно, – предупредил Георгий.
Марков разомкнул объятия.
– Ух, Измайлов, душа моя! Уж теперь мы наворотим. Бог не фраер… Покажем сукам, кто в хате хозяин, а кто – хавир для отмазы.
