Власть научного знания - страница 2

Мы не претендуем на то, что наш выбор случаев для кейс-стади отвечает требованиям классического эксперимента, в котором с определенной степенью надежности выделяются те переменные, что имеют решающее значение для практического успеха научного знания. Для этих целей наша выборка слишком мала. Тем не менее, логика сравнительного кейс-стади (Moore, 1966; Przeworski, 1970; Skocpol, 1979) позволяет нам выявить те характеристики, которые в целом позволяют знанию обрести власть.

Три выбранных нами случая соответствуют трем различным измерениям во взаимоотношениях научного знания и власти. На уровне акторов в лице Джона Мейнарда Кейнса мы видим отдельного индивида, которому, как никому другому, удалось изменить экономическую политику ведущих западных демократических государств. Хотя в период деятельности Кейнса в качестве правительственного консультанта его предложения не были приняты и воплощены в жизнь, не вызывает сомнений тот факт, что именно тогда он заложил основы новой экономической политики. Заслуживает внимания и то, что в своих рецептах в области кризисного менеджмента Кейнс использовал небольшое количество переменных. У него не было теории, которая бы отражала экономическую реальности во всей ее полноте – хотя для многих именно это является условием того, что теория в принципе может иметь практическое значение.

Применительно к проблеме изменения климата мы имеем дело с огромным числом исследователей и экспертов, организованных в межнациональные «сообщества знания» (epistemic communities) и пытающихся оказывать прямое влияние на политику. Однако, несмотря на многочисленность этого сообщества и достигнутый в нем консенсус, в климатической политике оно до сих пор не добилось каких-либо практических успехов.

В отношении расологии мы хотим обратить внимание читателей на то, как широко ученые используют культурные и политические ресурсы для обоснования своих претензий на такое знание, которое неизбежно вызывает политический резонанс. Так же, как и в области климатической политики, ученые-эксперты здесь очень близки к политическим акторам. В отличие от климатической политики, расовая политика национал-социалистического режима в Германии привела к практическому внедрению выводов расовой науки, что в конечном итоге нашло свое завершение в Холокосте. В связи с этим встает вопрос о том, насколько «нейтрально» научное знание, всегда ли его приумножение означает увеличение общественной полезности и представляет ли оно моральную ценность само по себе.

Мы очень благодарны Джею Вайнштейну за то, что он великодушно позволил нам включить в качестве одного из кейс-стади по проблеме соотношения власти и научного познания исследование, соавтором которого он является и которое посвящено теме тесной научно-политической взаимосвязи между расовой наукой и Холокостом. Мы расширили рамки этого исследования в соответствии с целями своих изысканий. Совместная статья Джея Вайнштейна и Нико Штера «Власть знания: расовая наука, расовая политика и Холокост» впервые была опубликована в журнале «Social Epistemology» (1999).

Значение кейнсианского дискурса и его социологического контекста сначала было проанализировано в книге Нико Штера «Практическое познание» (1991). Предложенную в ней аргументацию мы расширили новыми подтверждениями огромного значения Кейнса, чьи работы, вне всякого сомнения, входят в ряд самых выдающихся исследований в области социальных наук. Их беспрецедентное значение объясняется не только их влиянием на экономическую политику послевоенного периода, но и тем ренессансом, который они пережили во время недавнего финансового кризиса.