Подсвечивая себе фонариком, Бецкой двинулся туда – и убедился, что дыру залили снаружи бетоном. Толстый язык полузастывшего бетона развалил кирпичи и вывалился внутрь. Вот поэтому весь день была неправильная тяга: кто-то намертво перекрыл отверстие.
К сожалению, бетон еще не вполне застыл. К сожалению – потому что Бецкой потратил драгоценные полчаса, пытаясь пробить каменеющий кляп. Но клиенты постарались: было вылито не меньше машины раствора.
Выхода не было. Времени не было тоже. Погибнуть в огне Бецкой не боялся.
Конечно, разгоревшийся пожар остановить нельзя, но можно уйти от него в дальние влажные подвалы, куда он не достанет. Но, раз пространство закупорено почти герметически, огонь начинает сжирать весь оставшийся кислород. Еще до того, как умереть от нехватки воздуха, любой человек умрет от отравления угарным газом.
Бецкой бросился в дальние подвалы, в те кельи, которые он исследовал не до конца. Иногда случается, что подвалы двух соседних домов связаны или перегородка между ними такая тонкая, что ее можно разрушить. Люди ведь борются за пространство не только на земле и на воде, но и под землей тоже. Они строят подвалы вплотную.
Отравление угарным газом это одно из отвратительнейших ощущений. Это хуже чем просто боль и хуже чем просто агония. Еще хуже, если тебе при этом приходится работать на пределе физических сил. Или за этим пределом. Дубовые бревна местами сгнили и в одном из таких мест Белкой обнаружил старые тряпки, залитые алебастром. Дырку наверняка закрывали снаружи. Ему удалось проделать отверстие и просунуть в него вначале руку с фонариком, затем голову. Это был старый подвал соседнего дома, полный всякого гнилого хлама. Хлам был навален кучей до самого потолка. Вот под всей этой кучей оказалась щель. Пролезть в эту щель целиком Белкой не мог, потому что бревно было всего лишь двадцать пять сантиметров в поперечнике, зато сумел полностью просунуть голову. Это могло оказаться таким же смертельным трюком, как засунуть голову в пасть тигру: в этих подвалах полно голодных крыс. Если ты потеряешь сознание, то голову тебе просто отгрызут. Нужно не потерять сознание до тех пор, пока прекратится пожар – а это еще часов десять. Если же ты отравлен угаром, то ты отключаешься обязательно.
Вобщем, ему удалось спастись. Остальное было делом профессиональной чести.
Нужно было забрать деньги и убить предателя. Если этого не сделать, никто из правильных людей уже не закажет ему хороший поджог. А тот, кто закажет, будет мелкой сошкой и сам попробует повторить трюк с бетоном. От безнаказанности наглеют. В этом деле, если ты не отвечаешь на пощечину, а подставляешь другую щеку, ты мертвый человек. Это правило профессии.
– Как вы узнали его адрес? – спросил я.
– Их же всех переселили в одну новостройку. Это единственная новостройка на весь город.
– Вы ее тоже сожжете?
– Нет. Можно мне фотографии еще раз?
Я отдал ему все фотографии. Он просмотрел их молча, дважды.
– Откуда у вас эта собака? – спросил он.
– Дина? Купил на базаре. Я предполагал, что она будет мотором этой трагедии.
– Какой трагедии?
– Той, которую собирался поставить я. Но, кажется, мне прийдется забыть об этом.
– Тогда не нужно мне рассказывать, что вы ее купили на базаре.
– Почему нет?
– Ее зовут не Дина, а Диана. Эта собака имеет особенную подготовку. Это собака-людоед.
– Вы уверены?
– Я помню ее еще щенком. Конечно, она состарилась, сейчас ей, наверное, уже четырнадцать или пятнадцать лет. Но я не ошибаюсь. Ее держали специально, чтобы натравливать на людей. Она загрызла моего товарища. Ну, это я так говорю – в нашем деле товарищей не бывает.
