Власть Тьмы. Эделиада. Том 2 - страница 10

– Да вот тоже самое про тебя и сказывал: – «Вольхим – мужик что надо.»

Оба устало рассмеялись.

– Эх-хе-хе… Отец Благодетель, это надо же! Ведь ваших ночью чуть на копья не подняли. Я от злобы ничего не соображал. Устал я. Глаз замылился. В людях только худое и вижу. На покой мне пора, но да уж теперь не до покоя. Нашим я всё объясню. Берите что нужно. Смотрите долго не задерживайтесь. День-два, не нашли и назад.

– Я обещал вернуть эту Эйрин.

– Не знаешь ты мест здешних. Глухомань. Егерей сейчас не сыскать, а с такой форой твой Аксен уже далече.

– С ним малая девчонка. Далеко они не могли уйти.

– День-два и возвращайтесь. Беда грядёт.

Артур вопросительно взглянул на Вольхима, но тот не ответил, а лишь тяжело вздохнул и поднялся по ступеням в замок.

Ночное небо Эделии зазывало всех живых существ, родившихся под его неустанным присмотром отметить приход осени. Бесчисленные звёзды в живописном беспорядке сияли разноцветными огнями для желающих узреть их карнавал. Дирижировала всем этим представлением, сияющая белизной огромная полная луна. Она не желала быть здесь лишь временным гостем. Ёё свет пытался проникнуть и осветить все тёмные уголки и закоулки, подвалы и схроны, провалы и пропасти. Ночное светило бросало вызов солнцу, желая более никогда не уходить с небосвода и единолично властвовать на нём.

Ладос не спал. Несмотря на глубокую ночь горожане отмечали смену времён года. Улицы в центре города полнились пёстро разодетыми, веселящими толпу скоморохами, молодёжью различных сословий и простым рабочим людом, забывшим про завтрашний трудовой день. Жители самых бедных, нижних кварталов столицы, то же не остались безучастными и проводили время во всеобщем веселье.

В небеса, то тут, то там, взметались пышные снопы разноцветных искр-салютов, каждый раз вызывая у публики изумлённые вздохи и радостные крики. Больше всего этому светопреставлению радовалась местная ребятня, без конца носившаяся меж празднующими и норовившая стащить с многочисленных прилавков угощение послаще.

Но больше всего поражала музыка. Музыка тут была повсюду. Она лилась с ночного неба, рождалась камнями мостовых, вырывалась из стен домов. Эти прекрасные танцевальные мелодии, сотворённые магами Семинарии, смешивались с мелодиями захмелевших от всеобщего восторга и выпитого вина музыкантов и превращались в дикую, гремящую какофонию, тем не менее, ничуть не мешавшую празднику.

Через закрытое сводчатое окно своей спальни Иллиан Галлан смотрел на ликующий город. Камень Возвращения сработал на угрозу жизни и перенёс его из эльфийского святилища в родовое поместье. Из дышащего смертью подземелья он попал прямиком на пышное гулянье и теперь испытывал неведомое ему доселе отвращение и злость к этим бесцельно проживающим свои дни людям.

«Что они вообще делают в жизни? Какую пользу приносят? Куют метал, пекут хлеб, возделывают землю? Всё это может заменить магия. Они обманывают, грабят, убивают, пытаясь прожить ещё хоть день. Магия не врёт. Заклинания честно выполняют то, что от них требуют. Они лицемерно молятся Триглаве, а после нарушают все её заветы. Все до одного. Магия – другое дело. Она не просит поклоняться ей. Она честно делать то, что попросишь.

Разве эти болваны знают, что пришлось пережить мне на Холме? Разве они могут понять, что есть вещи намного больше их никчёмных запросов и желаний? Есть иные миры и есть боги. Да – боги существуют. Теперь я знаю. Знаю точно. Я видел одного из них и даже убил, а значит есть и другие. Светлые, Тёмные – всё равно. Все они хотят одного – прийти в наш мир и властвовать над нами. Над всеми без исключения. Но я больше не буду спасать эту глупую толпу дураков. Пусть их всех поглотит Тьма! Пусть весь мир сожрёт Тьма! Или Свет. Плевать! Плевать на Совет и Семинарию. Я буду делать, что сам захочу. Буду мстить за смерть отца. Чего бы мне это ни стоило. Я отыщу его убийцу и тогда… тогда он узнает на что способен последний из рода Галлана. Последний из рода…»