Власть Тьмы. Эделиада. Том 2 - страница 12

На картине справа был сын Ивладия, Гериган Галлан, считавшийся выдающимся теоретиком. Его запечатлели за более мирным занятием нежели героического отца: десятки молодых чародеев восторженно наблюдали за его манипуляциями с Потоком, который неизвестный художник изобразил как тысячи чуть видных светлых нитей, идущих прямо из головы мага в бескрайнее звёздное небо.

Дальше по кругу шли более мелкие картины, показывающие дальних и ближних родственников. Для Иллиана их имена превратились в нескончаемый, не распутываемый клубок. Он смотрел на эти лица и не чувствовал с ними ни капли родства. Это были чужие, давно умершие люди к которым он не испытывал абсолютно никаких чувств. Мало-помалу золотой блеск глаз прародителей стал жечь хлеще раскалённого железа, и вот оно! Иллиан почувствовал её, такую желанную – жажду мести.

– Чего уставились?! Чего вам всем от меня надо?! Лучше признайтесь – вы все глупцы и лицемеры! Вы хвастались что одолели Тьму! Изгнали её навсегда из Эделии! Ну так я вам всем скажу. Тьма победила, понятно! Она была жива! Мы… нет, я убил эту Тёмную суку! Мне удалось одержать победу, не вам! Из-за вашей гордыни они убили отца! Они убили магистра Горана и ещё многих! Её не остановить. Тьму не остановить, слышите?! Но я не буду молиться никаким богам! Магией можно убить любого, даже бога! Но вы не смогли. Не смогли, и они убили отца.

Ответило ему лишь гулкое, прокатившиеся по залу эхо, умершее где-то глубоко в коридорах особняка. Выплеснув накатившую злость, Иллиан по-новому увидел портреты своих праотцов и праматерей: в их взглядах стоял укор. Стыдливо отведя глаза, он подошёл к мольберту, стоявшему в центре зала. На нём красовался живописный уголок западного сада Ладоса. Узкая дорожка подходила к небольшому искусственному пруду с огромными красными карпами, в котором отражалось полуденное солнце. Две молодые берёзки склонили свои ветви к серебряной резной скамье, на которой, по задумке художника, должен был сидеть его отец. Но увлечённый работой в лаборатории на Севере, Истиан редко бывал в столице и картину так и не закончили.

Та ярость мщения, которую Иллиан чуть ли не с радостью ощутил, вся ненависть на праздно гуляющих горожан, вся беспочвенная злость на слуг мигом провалилась куда-то глубоко-глубоко, внутрь огромной чёрной дыры в его душе и наконец слёзы хлынули из воспалённых глаз. Практически не видя ничего перед собой, он побежал к парадному входу. Дышать стало тяжело. Этот дом, память предков и горе утраты давили невыносимо. Распахнув двери, он очутился под торжественно пылающим ночным небом Ладоса. Свежий ветер принёс гомон поющих голосов, запах пряностей, жареного на углях мяса и чарующую, льющуюся отовсюду музыку.

Под бешеный ритм сердца последний из рода Галлана стоял не в силах надышаться свежестью первой осенней ночи. Туман спал. Голова прояснилась. Мысли о мщении всему миру, старому повару, служанкам, Светлым и Тёмным богам унёс ветер. Благословленный, отрезвляющий, возвращающий к реальности ветер.

Иллиан не знал сколько времени простоял на крыльце. Очнувшись, он почувствовал невообразимую усталость. Для него не осталось ни одного желания кроме желания выспаться. Внезапно что-то кольнуло его из глубины, из той потаённой для каждого человека глубины, где как принято думать рождается предчувствие. Он медленно повернулся к давно не стриженным кустам изгороди, окружающей весь особняк. Только туда не мог добраться свет праздничных салютов и огней. Оттуда, из непроглядной темноты, на Иллиана смотрела пара красных, то ли волчьих, то ли собачьих глаз. Лишь сейчас он понял: этот кровавый взор сопровождал его по всему безлюдному дому. Он припомнил его под потолком в одном из коридоров, он чувствовал его ненависть из тёмного угла кухни, ощущал в зале Великих Галланов. Или всё-таки ему казалось?