Говоря о практических причинах интереса к военным режимам, нельзя не отметить, что как раз российскому политическому руководству отнюдь не свойственно пренебрежение тенденцией к росту их числа. Африканские страны, где такие режимы установились за последнее десятилетие, – Буркина-Фасо, Гвинея, Мали, Нигер – вошли в число наиболее близких, привилегированных внешнеполитических партнеров России. Некоторые страны, где военные режимы существуют уже давно, – Алжир, Египет, Конго-Браззавиль, Судан, Экваториальную Гвинею – можно охарактеризовать как старых друзей. Причин у такой дружбы несколько, и это не только экономическое проникновение России в Африку, которое лишь косвенно обусловлено политическими особенностями отдельных стран. Важнее то, что военные режимы этих стран обычно состоят в сложных отношениях с США и бывшими колониальными метрополиями, а зачастую и с соседями, находя в России вполне приемлемую альтернативу с точки зрения военно-политического сотрудничества. Впрочем, это касается не только африканских стран, но и других: например, Мьянмы. На данный момент многие военные режимы являются близкими друзьями российских властей, а таких друзей надо знать не хуже, чем врагов.
За моим решением написать эту книгу стоят некоторые личные обстоятельства. С них и начну. Во второй половине 1970-х годов, когда я был подростком и жил в стране под названием СССР, я заинтересовался политикой. Такой интерес у молодых людей того времени был не то чтобы широко распространенным, но и не особенно редким явлением. Обычно это увлечение не свидетельствует о предрасположенности к политике как профессии: те, кого в детстве интересуют пауки, иногда становятся арахнологами, но четырьмя парами конечностей не обзаводятся. А поскольку внутренней политики в стране не было (то есть была, но о ней что-то знали лишь немногие, и обычно не подростки), то я интересовался политикой зарубежных стран. Информация о ней поставлялась в изобилии, было бы желание ее получать. Я читал журналы (от «Нового времени» до академических изданий вроде «Азия и Африка сегодня»), справочники и книги, но главным источником информации, естественно, были СМИ. И я говорю не только о советских печатных СМИ и телевидении, но и о зарубежных радиостанциях, вещавших на СССР. А СМИ тогда постоянно писали и говорили о военных диктатурах и переворотах.
Военные стояли у власти во многих странах мира, и в большинстве случаев эти режимы подвергались в советских СМИ весьма острой критике, да и западные радиоголоса их не очень жаловали, особенно когда речь заходила о Латинской Америке. Что касается военных переворотов, то они – успешные или безуспешные – случались практически ежемесячно, а то и чаще. Для внешнего наблюдателя это были интересные, красочные события. Они привлекали внимание и поддерживали интерес к политике. Потом ее изучение стало моим профессиональным выбором. Однако в 1990-х годах, когда у меня появилась реальная возможность сделать этот выбор, военные режимы надолго перестали меня интересовать. Основными сферами моих интересов стали политические партии и выборы в условиях демократии, а также соответствующие сегменты российской политики. К сожалению, в XXI веке происходят события, вернувшие интерес к авторитарным режимам, так что мне пришлось вспомнить о старых увлечениях. Ведь военные режимы – это одна из исторически заметных разновидностей авторитаризма.
