При неэлекторальных режимах выборы тоже бывают, но они даже формально не проходят на конкурентной основе. В избирательном бюллетене присутствует только одна партия или выдвинутый ею кандидат. Бывают и такие режимы, которые допускают существование так называемых партий-сателлитов, получающих свою долю политического представительства не по результатам выборов, а согласно квотам, установленным для них властями, без учета волеизъявления избирателей, которые все равно могут проголосовать только за одного кандидата. В качестве примеров можно привести бывшие коммунистические режимы некоторых стран Восточной Европы, а сегодня такой модели, хотя и в несколько модифицированном виде, продолжает придерживаться Сирия.
Электоральные режимы допускают на выборах ограниченную конкуренцию, которая в обычных условиях не ведет к сменяемости власти, но все же дает избирателям некоторую, весьма ограниченную, возможность продемонстрировать свои политические предпочтения. В условиях таких режимов легальная оппозиция подконтрольна властям в несколько меньшей степени, чем при неэлекторальном авторитаризме, но настоящая оппозиция, которая может представлять угрозу для властей, к выборам, как правило, не допускается. Это – главный пункт обширного набора нечестных приемов, так называемого меню манипуляций, находящегося в распоряжении любой электоральной автократии. Но другие пункты тоже имеют значение: нужные результаты выборов обеспечиваются с помощью многих дополняющих друг друга инструментов, от принуждения к голосованию до прямой фальсификации результатов выборов.
Выборы сказываются на функционировании авторитарных режимов трех основных типов, но их природы не меняют, поскольку не особенно важны для них. Для электоральной персоналистской автократии, которую можно рассматривать как четвертую категорию, несвободные выборы служат определяющим признаком. Этот режим характеризуется тем, что правитель приходит к власти в условиях демократии, но затем узурпирует власть и продолжает ее сохранять, а потом передает преемнику путем несвободных выборов. Это явление неновое и нередкое. Однако до начала 1990-х годов такие режимы были, как правило, недолговечными. Скажем, они в массовом порядке начали формироваться в Африке после ее деколонизации, но затем либо трансформировались в партийные, либо были сметены военными переворотами. В последние десятилетия продолжительность существования таких режимов растет. Подробнее об этом можно прочитать в моей упомянутой выше книге «Политические режимы и трансформации: Россия в сравнительной перспективе».
Я определяю военный режим так: «Режим, при котором власть в общенациональном масштабе или решающее влияние на национальный процесс принятия основных политических решений приобретается структурами, способными к легитимному применению вооруженного насилия, удерживается этими структурами и передается внутри совокупности этих структур». Это определение длинное и скучное, но оно позволяет понять, какие режимы можно называть военными, а какие таковыми не являются. Проиллюстрирую это на примерах.
Почему для характеристики того или иного режима как военного важно, чтобы приобретенная им власть осуществлялась в общенациональном масштабе? Потому что если она осуществляется только на отдельных территориях в международно признанных пределах данного государства, то речь должна идти не о государстве с тем или иным политическим режимом, а о стране, которая находится в процессе территориальной дезинтеграции. За такими странами в политической науке зарезервирована категория
