Получив отказ, Людовик не сдался. Он отдал приказ взять под домашний арест герцога Орлеанского, еще недавно бывшего герцогом Шартрским. Луи-Филипп герцог Орлеанский появился в Государственном Совете недавно. Он получил эту привилегию по наследству после смерти своего отца и с этого момента невероятно раздражал Людовика. Король еще помнил, как будучи герцогом Шартрским, Луи-Филипп пытался принудить его отречься от престола, за что был отлучен от двора. Зато вернувшись из изгнания герцогом Орлеанским он наверстывал упущенное и открыто противостоял всем инициативам короля.
Теперь, когда его главный оппонент заперт в Пале Рояле, король вновь созвал Совет и… вновь получил отказ.
Пружинки, которую завела королева во время последней встречи, и которая толкала короля на решительные поступки, хватило ненадолго. Людовик посчитал, что он сделал для Франции все, от него зависящее. Пусть теперь другие попробуют что-нибудь сделать, и он приказал министру двора разыскать и пригласить на аудиенцию Жака Неккера.
Искать долго не пришлось. Бывший министр финансов уже три месяца жил в Париже в отеле маркиза де Монферрат. Он ждал этого приглашения и знал, что он скажет королю.
Неккер прибыл на аудиенцию ровно в назначенное время и был поражен, насколько изменился Людовик за семь лет с момента последней их встречи. Тогда это был цветущий розовощекий, немного склонный к полноте, мужчина с блеском в глазах. Теперь перед ним сидел похудевший, почти пожилой человек с землистым цветом лица, мешками под глазами и опущенным к полу взглядом. На мгновенье Жаку стало жаль короля. Он не испытывал к его величеству неприязни за свою отставку семь лет назад. Наоборот, отставка была запланирована самим Неккером вместе с графом де Сен-Жермен, чтобы избежать ответственности за полный развал финансов французского королевства. К счастью, жалость исчезла с первыми звуками голоса короля:
– Я вызвал вас, Неккер, чтобы спросить: согласитесь ли вы вновь возглавить министерство финансов?
Голос Людовика и его манеры ничуть не изменились. По крайней мере, обращение «Неккер» осталось с прошлых времен. Конечно, с третьим сословием можно не церемониться. Но сегодня на это можно не обращать внимания. Жак Неккер проглотил легкую обиду и произнес заготовленную фразу:
– Я соглашусь, ваше величество, но при одном условии: вы созовете Генеральные Штаты для утверждения нового порядка сбора податей.
– И вы туда же, Неккер! Вы читали памфлет про крестьянина и баранов?
– Нет, ваше величество.
– Вон на столе лежит листок, возьмите и прочтите.
Жак читал этот памфлет и даже знал, что он исходит от герцога Орлеанского. Более того, он был согласен с автором: добровольно идти на жаркое не согласятся даже бараны. Но для дела это не имело никакого значения. Поэтому он сделал вид, что читает памфлет, а закончив, положил его на место и произнес:
– Не вижу, как это связано с моим условием, ваше величество.
– Ну как же не видите? – обрадовался король, что хоть в чем-то может поучить этого всезнайку-банкира, – вот представьте: бараны – это знать, куры – это духовенство, а коровы – это третье сословие. Вы им предлагаете зарезать их и спрашиваете их мнения, с каким соусом они хотят быть поданными к вашему столу.
– Аналогия неудачная, ваше величество. Никто не собирается варить из них суп. Просто от кур требуется больше яиц, от коров – больше молока, а от баранов – шерсти.
