– Молчать, если ты ничего не понимаешь!
– Я могу и замолчать, ваше величество, но я сам видел, как новобранцы погибали в первом штыковом бою. Штыковому бою они не обучены, зато шагистике обучены.
– Шагистике?!! – чуть не в истерике закричал император, – ты называешь строевой шаг «шагистикой» ?! К своему полку, марш!!! И чтобы на глаза не появлялся, пока строевой шаг, как у моей гвардии будет!
Цесаревич Константин демонстративно щелкнул каблуками, изобразил уставной поклон головой, сделал один строевой шаг к двери и покинул балкон.
– Шут! – для оставшихся сыновей высказался царь, – вот во что превратил Суворов мою армию всего за год! Того вы не поймете, что армия есть лицо государства. Не будет дисциплины в армии, и в государстве расхлябанность процветать будет. А что лучше всего дисциплинирует армию? Строевой шаг!
Сыновья не посмели возразить отцу и императору.
***
Перед самым отъездом в столицу Александр Васильевич получил письмо от Ростопчина. В нем старый товарищ расписывал, с какими почестями будет встречен герой Италийского и Альпийского похода генералиссимус Суворов. Столица встретит главнокомандующего колокольным звоном. Пешие и конные полки буду выстроены вдоль всей дороги до самого Зимнего дворца. Не преклоняя колен, полководец поднимется на парадное крыльцо, где император его встретит и обнимет. Это неслыханная честь, ибо ритуал сей предназначен исключительно для царственных особ.
Александр Васильевич улыбался, читая письмо. Наконец-то его заслуги оценили. Теперь можно постепенно и аккуратно приучать императора к мысли о превосходстве русской модели армии над прусской. Впервые за два месяца болезни Суворов почувствовал облегчение. Да и гнойники, благодаря примочкам царского доктора, затянулись. Пора собираться в дорогу.
В конце марта русская тройка лошадей, запряженная в крытую санную повозку, выехала из Кобрина в направлении на Гродно. В повозке на мягком соломенном ложе возлежал Суворов под наблюдением доктора. Повозку верхом сопровождали два адъютанта.
Первую остановку сделали в Гродно. И здесь стало понятно, что дорога в столицу будет долгой. Узнав, что в городе сделает остановку сам Суворов, местные дворяне наперебой зазывали великого полководца погостить именно в их доме. Чтобы никого не обидеть, Александр Васильевич изъявил желание остановиться у главы дворянского собрания.
На ужин в доме главы собралось все гродненское светское общество. Суворов рассказывал про последний поход, много шутил, но за час до полуночи попросил извинения и, сославшись на усталость отправился спать.
Наутро дом, где ночевал Суворов окружила огромная толпа народа. Всем хотелось хоть одним глазком взглянуть на чудо-богатыря, который разит любого супостата и не знает поражений.
Генералиссимус вышел на крыльцо в парадной форме русского фельдмаршала. Мундир генералиссимуса еще не придумали. Он только разрабатывался в Санкт-Петербурге по личному распоряжению императора.
Оглядев публику, Суворов улыбнулся и громко выкрикнул:
– Ну что, посмотрели на Суворова? Небось думали: косая сажень росту, да сажень в плечах? Ан нет! Мелок и щупл Суворов оказался. Только ведь не в росте и в плечах дело! Не этим силен человек, а духом своим. Кто духом сильней, за тем и победа! Потому и не могут одолеть нас супостаты. Не Суворов их бьет, а русский дух…
В это время Александр Васильевич заметил, как сквозь толпу к крыльцу прорывается фельдъегерь. Наконец, он вырвался из окружения людских тел и замер в ожидании. Он ждал, когда командующий закончит свою речь.
