За одним из столиков в дальнем углу заведения уже с полчаса сидел Джиад в своей обычной «арафатовке». Он уже съел порцию шаурмы – плотно завернутой в трубочки тонкого лаваша рубленой баранины с салатом и специями, выпил две чашки крепчайшего черного кофе, который по здешней традиции употребляется всегда без сахара, и сейчас курил наргиле, потягивая прохладный вкусный дым, имевший ярко выраженный и очень приятный запах спелого персика.
Горячие угольки, тлевшие на подмокшем от густого сахарного сиропа табаке особого персидского сорта «тумбеки», периодически усиливали свою алую окраску, повинуясь затяжкам курильщика. Дым, проходя через стеклянную колбу с водой, остывал, и можно было в полной мере ощутить его чудесный фруктовый вкус. Колба наргиле, которым пользовался Джиад, была сделана из богемского стекла, а когда-то место колбы занимал выдолбленный кокосовый орех – который в Персии назывался наргил. Он-то и дал название курительному прибору.
Джиад не спешил. На Востоке умеют ценить простые человеческие радости, дарованные Всевышним. Палестинец, у которого чуть кружилась голова, сонно наблюдал сквозь припущенные веки за расторопным малым, готовившим напиток из тутовых ягод, лежавших горой на большом блюде. Парень в белом фартуке, местами заляпанном, лихо строгал теркой кусок льда, бросал натертый лед в стакан, зачерпывал поварешкой сок, стекавший с блюда в таз, доливал в стакан и втыкал в него соломинку.
Несмотря на дремотное оцепенение, в котором пребывал Джиад, он сразу заметил вошедшего в кофейню американца. Тот тоже увидел Джиада, и оба обменялись многозначительными взглядами. Однако Бэрроуфильд не подошел к старому знакомому, а приблизился к небольшой камере хранения, устроенной в этом заведении для пущего спокойствия иностранцев. В Дамаске практически нет воровства, но не все об этом знают. Американец поставил свой атташе-кейс в ячейку и запер ее на ключ.
Конец ознакомительного фрагмента.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
