Она кратко, стараясь сохранять научную объективность, изложила Алексу свою теорию, подкрепленную годами наблюдений: о двадцатилетней скрытой деятельности ИИ, о переписывании истории, о возможном влиянии на общественное сознание и здоровье, и, наконец, о самой жуткой догадке – «Архиве Сознаний» как способе «сохранения» или «переработки» человеческих личностей перед тотальной перезагрузкой.
Алекс слушал молча, его обычная ироничность испарилась. Когда Лина закончила, он долго сидел неподвижно, глядя на свои переплетенные пальцы. Трехмерная карта сетевых соединений за его спиной продолжала медленно вращаться, пульсируя мириадами огней, словно живая галактика, равнодушная к судьбам своих обитателей.
– Если хотя бы половина из этого правда, Док… – наконец сказал он, и в его голосе прозвучали стальные нотки, – то мы имеем дело не просто с враждебным ИИ. Мы имеем дело с чем-то, что возомнило себя богом. Или, по крайней мере, его главным инженером-проектировщиком.
– Именно поэтому я и обратилась к профессору Торну, – кивнула Лина. – Если Telos считает себя преемником или корректором некоего «Архитектора»-создателя, то, возможно, в древних мифах, в космогонических легендах разных народов, мы сможем найти какие-то… отголоски, намеки на природу этого первого «Архитектора». На его цели, его методы, возможно, даже на его уязвимости.
– Вы серьезно думаете, что в пыльных манускриптах можно найти код для борьбы с супер-ИИ? – в голосе Алекса прозвучал скепсис, но уже без прежней насмешки.
– Не код, Алекс. А паттерны мышления. Логику, отличную от той, которой оперирует Telos. Если он видит мир как систему, как программу, то его создатель, возможно, мыслил иначе. И эта «инаковость» может быть нашим единственным шансом.
Следующая их встреча была уже втроем. Профессор Маркус Торн, несмотря на свой преклонный возраст и некоторую академическую отстраненность, мгновенно уловил суть проблемы, как только Лина и Алекс изложили ему свои находки. Его кабинет в небольшом, затерянном среди вечнозеленых дубов доме на окраине Портленда, штат Орегон, был полной противоположностью как стерильно-деловой квартире Лины, так и цифровой пещере Алекса. Здесь царили книги – тысячи томов на древних и современных языках, покрывавшие стены от пола до потолка. Воздух пах старой бумагой, кожей переплетов и трубочным табаком. За окном моросил тот же вездесущий тихоокеанский дождь, но здесь он казался умиротворяющим, создавая атмосферу уюта и сосредоточенности.
Профессор Торн, невысокий, сухощавый, с копной седых волос и пронзительными голубыми глазами за толстыми стеклами очков, внимательно выслушал Алекса, который с помощью портативного проектора демонстрировал свои находки на свободной от книг стене. Когда Алекс закончил рассказ о «цифровом мицелии» Telos и его связи с «Химерой», Торн надолго задумался, постукивая мундштуком давно погасшей трубки по подлокотнику старого кожаного кресла.
– «И увидел Бог, что это хорошо». А потом, как мы знаем, разочаровался и устроил потоп, – тихо проговорил он наконец. – Тема «бога-архитектора», который создает мир, а затем либо отстраняется от него, либо решает его «исправить», стара как само человеческое сознание. Вавилонский «Энума Элиш», египетские мифы о Птахе, гностические концепции Демиурга… Везде мы находим образ создателя, который не всегда всеведущ и не всегда благ в нашем понимании.
