– Не бойся, мы тут, кажется, все потенциальные самоубийцы! – с грустной улыбкой сказала Настя.
– Даже почти состоявшиеся, – сказала Шу, – Последнее, что я помню: я перелажу через перила моста, и меня ослепляет яркий свет.
– Не замужем, детей нет, студентка с перспективой отчисления, – с грустной улыбкой сказала Галя, так как я промолчал, – Из-за бесконечных долгов по предметам и денежных долгов многим знакомым пошла на панель. В день похищения пришло окончательное решение покончить с собой. Я родом из Фёдоровки, однако училась в педуниверситете на филолога в Кустанае. На момент похищения уже забила на учёбу и жила у родителей, которые пилили меня – требовали, чтобы я продолжала обучение. Только педагогика и филология – это не моё! К тому же, не хотелось возвращаться в Кустанай, где я уже отметилась в качестве проститутки.
– Дочь нищих рыбаков и в перспективе такая же нищенка, – сказала Кар, – Из-за возраста ещё не успела выйти замуж, однако на момент похищения уже не была девочкой – какие-то мерзавцы изнасиловали, подловив в порту. Перспектива – портовая проститутка. От стыда и будущего позора хотела утопиться.
– Ну, мне точно ни дети, ни муж пока не светили, однако из-за излишне строгих и ебанутых родителей тоже были мысли покончить с собой, – уже не так весело, как перед этим, сказала Настя, – Папа – военный, а мама – учительница. Хотели сделать из меня военную – чуть ли не с пелёнок готовили к военной службе: усиленная физподготовка, спортшкола, секции боевых единоборств и прочая лабуда. Ещё и завышенные требования от мамы по части русского языка, истории и обществознания, которые я ненавидела. Училась в одиннадцатом классе и мечтала побыстрее свалить от родителей…
– Не замужем, детей нет, студентка педа, но по направлению «учитель математики», – сказала Вера, – Желание учить детей было безмерным, но перспективы учительства и жизни в нищете совсем не устраивали. Запуталась со всеми взаимоотношениями. Тоже была проституткой, но попала под «крышу», из-под которой вырваться никаких перспектив не было. Похищена во время поиска промоины или полыньи на Белой.
– Примерно также, как у Рины, – сказала Рахма, – Выдана замуж в пятнадцать лет за относительно богатого старика, но без лишних жён. Родила от него двух детей, которые умерли, прожив годик и три месяца соответственно. Уже полгода не было полноценной близости.
– Как думаете, сколько уже дней мы тут? – спросила Настя.
– Не меньше недели, – ответила Сэм, – Я сперва была в другой каюте, где нас было шестьдесят человек.
– И тоже без одежды? – спросила Настя с улыбкой.
– Первый день или даже меньше – в одежде, – ответила Сэм, – После похищения я очнулась в камере, где нас было лишь трое. Мы едва успели познакомиться, привести себя в порядок, как вылез обед. Мы были голодны и всё съели. Кажется, нам в ту кашу подмешали какого-то снотворного – через полчаса всех нас сморил сон. Потом была камера-казарма, где прошло не меньше недели.
– Ну, я считаю, было несколько больше времени, – с сомнением сказала Настя, – Начало было почти такое же, хотя отличалось количеством. Нас в первой камере было, как и здесь, тринадцать человек. Все мы были почти одного возраста. Потом у меня была камера на сотню человек, и разброс по возрасту чуть возрос – были девочки, которым едва исполнилось четырнадцать лет, но самой старшей было без нескольких дней семнадцать. Думаю, мы провели там дней десять.
