Мне стали видны тонкие хищные черты лица, сведенные брови, и в какой-то момент, напуганная всем происходящим, я отскочила от двери. Не хотелось попасть под прицел глаз этого существа.
Запутавшись в слишком длинных юбках, я рухнула на попу, закусив губу, чтобы не издать ни звука.
– Кажется, нам предстоит неприятный разговор, Мукеш. Не ждал я от тебя подобного, – голоса звучали чуть приглушенно.
Несколько мгновений висела тишина, а затем по всему дому прокатилась волна ветра. Мне показалось, что здание вздохнуло и с шумом и облегчением выдохнуло. В нос ударил острый, пряный запах корицы.
– Но сперва я все же немного подремлю, – утомленно и уже вовсе не зло произнес все тот же чарующий мурлыкающий голос. – Пес!
Как я ни старалась, от слишком сильного запаха в носу все крутило и щекотало. Восторженный лай должен был заглушить мой отчаяний «чхи!», но, видно, слух у местного землевладельца был так же хорош, как голос.
– Будь здорова, дЕвица, – с насмешкой и легкой издевкой раздалось откуда-то издалека.
– Спасибо, – тихо ответила, все еще сидя на полу и не очень понимая, стоит ли сразу идти со своими вопросами к этому мужчине, или все же послушать гоблина и дать ему возможность первым переговорить с хозяином.
Тряхнув головой, еще раз оглядев комнату, я поднялась и перешла к изумрудному дивану с резными ножками. Отряхнув платье от листьев и пыли, что могли на него налипнуть, я медленно опустилась на сочный бархат и еще медленнее выдохнула.
– Хозяин сказал, что устал, Хлоя. Значит, пусть сперва немного отдохнет, – откидываясь на спинку дивана и всего только на мгновение прикрыв глаза, напомнила самой себе.
Дремота почти сразу захватила тело и разум, и я уже точно не могла сказать, причудился ли мне тихий смех, или он был частью сна.
___________________________
Самайн – 1 ноября, (хеллоуин) ночь разгула духов. и начало Темной половины года Бьялтинн (он же Бельтайн, Бельтейн) – 1 мая, начало Светлой половины года.
4. Глава 4
Хлоя
Тепло, мягко и невероятно уютно. Что именно могло заставить меня проснуться, было непонятно, настолько хорошо чувствовало себя тело.
И все же какое-то легкое чувство беспокойства, дискомфорта, как щекотка в носу, никак не позволяло упасть в дремоту обратно. Не в состоянии открыть глаза, я даже протерла их рукой, пытаясь расцепить ресницы, которые, кажется, переплелись между собой, не желая разлучаться.
Сев, понимая, что не смогу проснуться, пока под головой такая удобная подушка, я почувствовала, как мягкое, теплое покрывало сползает по плечам. Через тонкую ткань платья в тело тут же вцепился холод, заставив поежиться и уже куда легче открыть глаза.
И тут же пожалеть об этом.
В кресле напротив, закинув длинные ноги на невысокую банкетку, сидел хозяин поместья. Наряд оставался все таким же темным, но, кажется, чуть менее вычурным. Волосы свободно лежали по плечам, в одной руке, приставленный на подлокотник, находился высокий стакан с чем-то золотисто-оранжевым.
Чувствуя себя до крайности неловко, я подняла взгляд выше, встретившись с темными, кажется, синими глазами. Тонкие, изящные черты лица, чем-то неуловимо все же отличные от привычных, и высоко вздернутая бровь. Смесь иронии, досады и раздражения.
– Прошу прощения. Видимо, я уснула, – несколько растерянно оглянувшись на бархатную подушку в тон дивану и на светлое покрывало, что сползло с моих плеч, пролепетала я.
