Конечно, не так много радостных дней она провела в этом спокойном убежище, но любовь, с которой ее здесь встретили, и благодать святой тиши монастыря, утешавшая ее душу, пленили ее. Кто знает, что уготовило им будущее в дальних краях? Донья Беатрис сидела возле тополя и оттуда, словно на прощание, бросала печальные взоры на эти места, что стали свидетелями и спутниками ее скорби, на цветы, за которыми сама ухаживала, на птиц, которым не раз приносила корм, и на ручьи, которые так сладко и нежно журчали. Поглощенная этими печальными мыслями, она не заметила, что солнце зашло и пение птиц смолкло, пока монастырский колокол не зазвонил к молитве. Его звон, который одиноко разливался в тишине, растворяясь в сумраке, напугал донью Беатрис, словно услышав его, она получила предостережение небес, и, повернувшись к служанке, она произнесла:
– Ты слышишь, Мартина? Это глас Божий, который говорит: «Слушайся отца своего». Как мне могла прийти в голову мысль попросить о помощи дона Альваро?
– Знаете, что слышу я? – ответила девушка с оттенком раздражения в голосе. – Ни больше ни меньше как знак, что вы должны пойти в свою келью и попытаться немного поспать, чтобы набраться рассудительности и решимости.
– Я говорю тебе, – перебила ее донья Беатрис, – что я не убегу с доном Альваро.
– Хорошо, хорошо, – ответила служанка, – только тогда пойдите и скажите ему об этом сами, то-то он обрадуется. А что касается меня, то после такой гонки по этим дорогам на мне и живого места не осталось, и к тому же, кажется, начался жар. Упаси меня бог от такой работки!
С этими словами они вошли в монастырь, и Мартина отправилась в келью садовника, где провернула трюк с заменой ключа, несмотря на запрет своей хозяйки.
Последние майские ночи коротки, и, не заставив себя долго ждать, часы монастыря пробили полночь. К этому времени старательная Мартина провела разведку по темным закоулкам монастыря и, вернувшись к своей хозяйке, сказала:
– Пойдемте, сеньора, я уверена, что он уже взломал решетку и ждет нашего появления как манны небесной.
– У меня нет сил, Мартина, – ответила донья Беатрис подавленно, – лучше будет пойти тебе одной и передать ему мое решение.
– Я?? – разозлилась Мартина. – Это была бы неплохая миссия! Конечно, я – женщина, а он – один из самых любезных рыцарей, но лучше я вырву себе язык. Пойдемте, сеньора, – добавила она с нетерпением, – вы, видимо, плохо знаете льва, с которым играете. Если мы еще задержимся, он способен прийти прямо в эту самую келью, сметая все на своем пути. И тогда вы погубите нас троих!
Донья Беатрис, столь же напуганная, сколь и порабощенная своей страстью, вышла из комнаты в сопровождении своей служанки. Они на ощупь дошли до калитки в сад и, осторожно отперев ее и снова закрыв за собой, спешно дошли до того места, где вытекает вода для полива. Поскольку решетка, вся изъеденная ржавчиной, стояла тут еще со времен Бернардо Подагрика, то такому крепкому мужчине, как дон Альваро, не составило большого труда вытащить прутья и освободить проход для одного человека, и поэтому, когда девушки прибыли, дон Альваро был уже внутри. Он молча взял руку доньи Беатрис, которая казалась ледяной, и сказал:
– Все готово, сеньора. Доверьтесь мне.
Донья Беатрис ничего не ответила, и дон Альваро воскликнул в нетерпении:
– Ну что же вы? Как вы думаете, сколько времени у нас в запасе?
