***
Шаг, шаг, шаг… ноги идут, и ладно. Больше ничего не имеет значения, главное – продолжать идти.
После произошедшего нахлынула странная апатия. Стало спокойно и почти хорошо. Ушли на задний план боль, усталость, страх. Всё словно растворилось и осело где-то глубоко внутри, не тревожило больше. Иногда она спрашивала себя, почему продолжает идти? Как ни старалась, не могла понять смысла в происходящем.
"Идти, чтобы идти? Да, наверное, так", – в какой-то момент решила она для себя.
Царившая вокруг хмарь, казалось, замерла, не подвластная ни солнцу, ни сумеркам, ни ночи. Вокруг ничего не изменилось с тех самых пор, как Йолинь оказалась тут. Все такое же серое, выцветшее и безжизненное. Ни чувств, ни эмоций, ни звуков, ни движения.
Всё изменилось как раз тогда, когда Йолинь уже почти перестала осознавать происходящее с ней. Сознание медленно, но верно отключалось. Она не замечала ни изменений в окружающем пейзаже, ни тем более не следила, куда ставит ноги. Вот как раз это-то и привело в чувство. Йолинь, в очередной раз сделав шаг, и понять не успела, как нога ушла в никуда и она сама просто ухнула вниз. Оказалось, что причиной падения послужил высокий земляной холм с одной стороны и пологий склон – с другой. Вот с пологого склона она и слетела вниз, благо хоть не слишком высоко. Но приложилась все же знатно и опять спиной. Протяжно застонала, не в силах открыть глаза.
"Больше не встану", – подумала она, тем не менее повернувшись на бок и приоткрыв глаза, чтобы в следующий миг замереть и что-то замычать.
Она смотрела аккурат в полуоткрытую пасть, особенно хорошо были видны черный зев и множество внушительных белоснежных клыков. Прошла долгая тягучая секунда, вторая, третья, пасть не шевелилась. Не сразу Йолинь смогла прийти в себя, чтобы рассмотреть обладателя этой огромной вытянутой челюсти. Перед ней определенно лежал волк или нечто на него очень похожее. Некогда белоснежный мех был весь в бурых разводах, вспорото оказалось брюхо. Сами размеры животного ужасали. Должно быть, в холке он достигал бы ей груди, огромная морда, такие же лапы: мощные, некогда сильные. Сейчас же зверь лежал без движения, вывалив длинный язык, у самого входа в неприметную нору. Не сразу Йолинь заметила маленькие серые комочки, разбросанные вокруг зверя, как не сразу поняла, что все это может значить. Самка и детеныши были мертвы. Скорее всего, нечто добралось до них вопреки стараниям матери обезопасить своих детей. Йолинь опустилась на колени перед зверем, почувствовав вдруг странное родство с ним. Она тоже встретилась с тем, что была не в силах победить. Боролась, но не могла отдаться полностью схватке, потому как должна была защитить их, свои маленькие серые комочки, которые дороже всего на свете… но не смогла. А Йолинь выжила, не сделав при этом ничего.
Принцесса дрожащей рукой несмело провела по некогда белоснежной шкуре, пальцы путались в густом меху. Неужели совсем скоро и она будет вот так лежать в какой-нибудь канаве со вспоротым брюхом и вывалившимся языком? От одной мысли об этом стало жутко.
Когда ощущений коснулся чужеродный голод, Йолинь замерла. Неужели опять?! Ещё раз она этого точно не переживет! Но каково же было её удивление, когда вслед за ощущениями последовал едва внятный, приглушенный писк, доносившийся из недр норы, рядом с которой лежал зверь.
На нетвердых ногах принцесса вновь поднялась и, сама толком не понимая, что делает, решительно полезла внутрь логова. Она легко могла протиснуться внутрь перемещаясь на четвереньках. Лишь правой рукой, что совсем недавно гладила погибшее животное, пыталась ощупывать то, что было впереди, уж слишком темно было вокруг. Она как раз вытянула ладонь, когда в руку уперлось что-то мокрое и прохладное. Нос, определенно маленький носик, тщательно обнюхивал её ладонь – и столько всего произошло в этот краткий миг для самой Йолинь. Одно прикосновение к другому существу, что своими ощущениями признавало её как родную, свою. Именно в этот момент принцесса поняла совершенно точно: одна она отсюда не уйдет.
