– Спрашивал о твоём... парне. Боголюбов, конечно, выразился более грубо. – Лиса закатывает глаза и цокает.
– И все? Больше ничего не говорил? – оживляюсь я и вытираю лицо от слез.
– Нет, Любаша. А должен был?
Честное слово, зная беспринципность Боголюбова, я бы не удивилась, если он растрезвонил по всему городу о нашем «сотрудничестве» за столом переговоров.
– И что ты ответила?
– Сказала как есть: Люба, мол, встречается с молодым человеком. Мир расспрашивал, кто он и как его зовут, – сконфуженно протягивает Алиса. – И я...
– Назвала его имя?
– Нет, Люба. Наговорила ему всякого...
Алиска начинает нервно ерзать, сидя на мягкой, широкой кровати, а потом замолкает. В повисшее безмолвие врывается ее тихий вздох, а затем всхлип. Черт, за Лису я готова порвать любого! Ей-богу, даже Боголюбова. Тем более, Боголюбова.
– Алиса, ты что? Алисонька...
– Любочка, я испортила все, да? – всхлипывает она. – Я ведь думала, ты забыла о нем, об этом рыжем бабнике! Наговорила ему всякой ерунды – о вашей с Максом любви неземной, о скорой свадьбе, о том, какая наша Любаша счастливая и влюблённая. А сейчас вижу тебя и понимаю...
– И правильно ты сделала, Алиса, – обрываю подругу. – И ничего ты не понимаешь. Подумаешь, понимает она! – Важно вздергиваю подбородок и чопорно поджимаю губы. – Надо было ещё о дате свадьбы приплести что-нибудь или о цвете моего свадебного платья. – Довольно ухмыляюсь и потираю руки.
– Ох, Любанька. – Улыбается Лиса сквозь слёзы. – Любишь его, да?
А я не знаю, что ответить... Люблю? Рядом с ним я теряю рассудок и не могу дышать, превращаюсь в сплошной чувствительный нерв... Задыхаюсь в пучине своих чувств, тону, падаю на дно и поднимаюсь, чтобы увидеть его глаза и снова утонуть...
Убейте меня, если любовь приносит столько мучений!
– И ничего я не люблю! Глупости какие... Нужен он мне, бабник, грубиян, врун безответственный и безалаберный... И, вообще. – Пыхчу, как паровоз, мельком замечая сверкающие в глазах Лисёнка смешинки.
– Расскажи мне, – просит она мягко, поглаживая мою ладонь.
И я рассказываю... О крашеной мымре и обидных словах, о жалкой попытке Боголюбова извиниться и о том, что случилось после... Глаза Алиски сверкают яростью после моего пылкого содержательного рассказа о просьбе Мира «встречаться».
На лбу подруги обозначается крохотная морщинка, она прикусывает губу, боясь обидеть меня опрометчивым высказыванием. Молчит. А я жду, что же она скажет?
– Что ты решила, Любаша?
– А что тут решать? Он наиграется, отряхнется и пойдёт дальше, а я...
– А ты?
– А я просто умру.
Девочки, спасибо вам за поддержку, награды и лайки!
8. Глава 8.
Мирослав.
«Непревзойденный дизайн и волнующая грация дикой кошки, скорость, драйв, респектабельная роскошь – качества по-настоящему культового легендарного автомобиля. Не каждому подвластно приручить ягуара! Не бойся, рискуй, играй... Откажись от подделки» – низкий, обольстительный голос, льющийся из радиоприемника, раздражает.
– Достало. – Тянусь к регулятору громкости и уменьшаю звук до минимума. Кожаное сиденье издаёт слабый скрип, когда я устало откидываюсь на спинку. Капли глухо разбиваются о лобовое стекло, слабым звуком разбавляя вязкую напряжённую тишину.
Я не видел Любу семь дней. Сто шестьдесят восемь долбанных часов, мучащих разум обрывками пьяных воспоминаний. Спотыкаюсь о них, как о назойливое препятствие, то и дело мешающееся под ногами. Хочу смять их в кулак, как исписанный листок, и задвинуть подальше, но они крутятся в голове заезженной надоевшей кинолентой.
