– Что ты здесь делаешь? – фыркнул он и резко убрал руку с моего плеча. Его карие глаза пронзали меня до костей, отчего стало слегка холодно.
– Жду тебя, – ответила я, вставая с лавки, делая неуверенный шаг к нему вперед.
Алекс нахмурился, его взгляд пронизывал меня. Он скрестил руки на груди, и с презрением бросил:
– Зачем?
– Я хотела бы поговорить с твоей мамой, – сказала я, понимая, что с каждым словом мой голос звучал всё увереннее.
В этот момент я почувствовала, как будто каждое слово дает мне силы, несмотря на боль в ноге и волнение внутри. Все, что происходило, имело значение. Этот разговор был важен. Я не могла просто забыть о своих чувствах и ожиданиях. Теперь дело оставалось за малым – заставить Алекса понять, насколько это для меня важно.
– Нет, убирайся, – резко сказал он, проходя мимо меня и выезжая на лед.
– Эй, – крикнула я ему вслед, не готовая сдаваться. – Я не договорила!
Коньков у меня не было с собой, но, не раздумывая, я решила шагнуть на лед в своих ботинках. Я двигалась осторожно, чтобы не упасть, но мне было нужно подойти к нему. Алекс был в своей темно-синей хоккейной форме, без шлема, клюшка в руках. Он подкатил к воротам, и, подходя ближе, я поняла, что надо быть осторожной, чтобы не помешать его тренировке.
Как только я оказалась за его спиной, он вдруг резко развернулся, и я лишь чудом смогла увернуться от столкновения. Но мои ноги поскользнулись, и, начиная падать, я почти коснулась льда. В последний момент его руки надежно подхватили меня. Его карие глаза вблизи казались такими глубокими, и в этот момент все вокруг словно забилось. Я не могла произнести ни слова. В груди разливалось тепло, а в животе закололо странным и непривычным чувством. Что это? Он быстро поставил меня на лед, словно ничего и не произошло.
– Что тебе надо от меня? – вновь обретая серьезность в голосе, произнес он, уставившись на меня.
– Я хочу поговорить с Надеждой Ньюман. Я хочу, чтобы она меня тренировала, – твердо ответила я, глядя ему в глаза, решив не отступать.
– Она не тренирует, – сказал он, злобно стукнув клюшкой по льду.
– Может быть, она сможет, – так легко не сдавалась я. – Пожалуйста, Алекс, мне это важно.
– Кто ты такая вообще, чтобы что-то делать для тебя? – разозлился он. – Убирайся.
Холодный воздух вдруг отрезвил, и я тяжело вздохнула, чувствуя, как внутри все сжалось. Ушли все мои смелость и уверенность. Повисшее в воздухе напряжение было невыносимым. Я отвернулась и пошла прочь с катка. Его слова звучали в голове как громкий удар, выбивающий из колеи. Я перешла за ограждение, и тут на меня снова набросились его дружки, крича что-то обидное вслед. Я не обратила на них внимания и, выйдя из здания, села на лавку, закрыв лицо руками.
Что же мне делать? Беспокойство и разочарование накрыли меня, как зима холодным снегом. Я не знала, получится ли у меня преодолеть эти преграды, но одно я знала точно: я не могу сдаваться. Я могла бы вернуться и снова потребовать у Алекса номер его матери, могла бы просто забыть про все это, но эти мысли были невыносимыми. Я решила выбрать первый вариант.
Поднявшись, я почувствовала, как решимость наполняет меня. Войдя обратно в здание, я ощутила, как мои ноги снова начали двигаться к арене. На катке я увидела Алекса, он весело катался по льду с друзьями, размахивая клюшками. Внутри меня нарастала злость. Я хотела крикнуть ему, призвать к повторному разговору, но как только один из его дружков заметил меня, весело помахал и начал смеяться, другие подхватили его смех. Это было унизительно.
