Я замерла. Вслух сказать об этом было тяжелее, чем падать на лёд.
– Я не могу учиться в академии, – вымолвила я, и, казалось, этот короткий ответ стал для меня признанием вины.
Эти слова, как будто вышли из меня против воли, как будто они сами знали, что делать. Облегчение лишь смутно коснулось меня. Надежда нахмурилась, и я поняла, что, возможно, она не могла мне помочь.
– Почему? Я даю тебе шанс учиться у меня, а ты не можешь? – ее глаза загорелись, но не гневом, а искренним интересом.
– Я нищая, – выдохнула я, словно это было сутью всего. Я давно научилась делить пространство между чувствами и гордостью, но этот момент смешал их до неузнаваемости. – У меня давно не было чемпионатов, а родители денег не дадут.
Надежда непонимающе вскинула бровь. Я заметила маленькие морщинки на ее лбу, и в этот момент она выглядела такой мудрой. Каждое морщинистое выражение лица прятало за собой множество историй, успехов и разочарований, которые она исповедала в своей карьере фигуристки.
– А как же твоя мать? И вообще, почему ты от неё ушла?
Она тут же вспомнила о моей матери, и я почувствовала, как горечь заполнила моё сердце. Я опустила взгляд, как будто искала поддержку в дружелюбной поверхности стола.
– Она сказала, что не хочет больше тренировать меня, – ответила я так тихо, что едва сама себя слышала. – И денег на академию она точно не даст.
Вздох Надежды был полон сочувствия, и я увидела, как в её глазах метались мысли о том, как помочь мне.
– Что ж, – произнесла Надежда, как будто на весах ее сознания тяжело положилась новая информация.
Я не знала, что делать дальше. Сердце стучало быстрее, когда я в очередной раз решила высказать свои страхи.
– Разве нет другого выхода быть вашей ученицей? – вымолвила я, надеясь, что хотя бы часть ее теплоты и поддержки останется со мной.
Я задала этот вопрос, как будто надеялась, что она увидит решение в моих глазах. Это было наказание, быть между желанием выступать и жестокой реальностью, но ни одно из моих слов не могло передать, как сильно я этого хотела. Надежда задумалась. Я видела, как в её голове закручивались шестеренки новых идей.
– Есть один вариант, – произнесла она наконец.
– Какой? – не унималась я, словно она держала в своих руках ключ к моему будущему.
– Поскольку я работаю в академии, я не могу нарушить контракт и обучать фигуристку с улицы, только студентку. Но есть другой способ тебе поступить туда, раз у тебя нет денег.
– Какой? – не унималась я, полная надежды.
– Хоккей, – ответила Надежда, в ее голосе прозвучали ноты уверенности.
– Что? – я опешила, не в силах поверить своим ушам. – Но я не умею играть в хоккей.
– Не придется, – ответила она. – Тебе просто нужно будет время от времени появляться на их тренировках, чтобы не вызывать подозрения.
Сердце забилось быстрее. Я недоумевала, не зная, как воспринимать эту неожиданную идею.
– Ладно, – стушевалась я, но внутри меня бушевал неуёмный поток эмоций.
Надежда протянула мне контракт, и я увидела, как её надежды переплетаются с моими мечтами. На мгновение я почувствовала себя, словно на коньках, готовая к прыжку, хотя и не уверенная в своем приземлении.
– Подпиши, – произнесла она, её голос звучал уверенно, но я уловила тонкую ноту беспокойства.
Мой вдох остановился в груди. Смущение и волнение смешивались, как лёд с водой в моем сознании. Я быстро подписала не читая, передала документ обратно и потеряла счёт времени – в голове кружились мысли о будущем.
