Внезапно дверь в гостиную распахнулась, и у Медди замерло сердце, но, когда в проеме показалась голова лорда Уитморленда, забилось снова. Он заметил ее, вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
Он был один. Слава богу. Она быстро выдохнула, не зная, как благодарить Небо за свое везение.
– Вот вы где, – сказал он дружелюбным тоном, совершенно непохожим на тот, каким разговаривал с лордом Джулингтоном.
– Я… простите. – Ее голос дрогнул. – Мне… стало нехорошо.
Она подняла голову и захлопала глазками. Разве не так отвечают дебютантки? По крайней мере, этому ее учила леди Генриетта.
– Какая жалость! Надеюсь, это незадачливое происшествие с павлином Джулингтоном не помешало исполниться вашему желанию потанцевать.
– О, м-м, да что-то мне это больше неинтересно, – пробормотала Медди. – Вообще-то я собираюсь уходить… с бала, то есть из гостей.
Она на мгновение прикрыла глаза, костеря себя на чем свет стоит за эти визгливые нотки в голосе. Она всегда так противно говорила, когда нервничала.
– А где ваша матушка? – поинтересовался Джастин. – Позвольте я вас к ней провожу.
Медди опять почувствовала стеснение в груди от страха.
– Я… м-м… так сказать…
– Прошу прощения, – перебил ее маркиз. – Я не хотел быть назойливым, но все-таки, как мне кажется, неосмотрительно разгуливать без провожатых.
– Спасибо вам за помощь, мистер Уитленд, но мне пора.
Она подобрала юбки и попыталась его обойти, но он протянул ей руку.
– Подождите! Не знаю, подойду ли я вам, но приглашаю на танец, если вы еще не передумали.
Медди замерла, ее губы тронула легкая улыбка. Посмеет ли она принять его предложение? Звуки вальса были еле слышны. В любой момент в гостиную мог войти кто угодно, даже сам лорд Хезлтон, да и павлин Джулингтон наверняка все еще ищет ее. Но это все ерунда! Сердце забилось чаще, все ее существо охватило волнение. Она будет полной идиоткой, если упустит такую возможность. Все складывается пока великолепно. Они потанцуют здесь, в гостиной, вдали от любопытных глаз. Не расхотела ли она еще танцевать? Нет, нисколько. Пусть это и крайне неосмотрительно, но она потанцует. Она подняла голову и в некотором сомнении взглянула на мистера Уитленда.
– Ну, решайтесь, – добавил маркиз с совершенно неотразимой улыбкой, от которой у Медди екнуло в животе. – Попробуйте. Говорят, я не самый худший в Лондоне танцор.
– Но вы говорили, что танцуют лишь одурманенные любовью дурачки и пижоны, или я ошибаюсь?
– И женатые, – добавил он со вздохом. – Я не принадлежу ни к одной из этих каст, но, пожалуй, сделаю исключение для столь привлекательной леди.
Ну да, конечно, леди…
Медди нерешительно вложила пальчики в его ладонь, и он привлек ее к себе, окутав теплом и ароматом сандала. Он начал фигуры вальса, точно попадая в такт доносившейся из зала музыке: раз-два-три, раз-два-три… Они описали круг в большом пространстве между буфетом и канапе, и она куда увереннее посмотрела на него, а затем стала танцевать так, как учила ее когда-то мать, как она учила Молли. И в те несколько минут, пока звучал вальс, словно случилось волшебство: Медди действительно чувствовала себя дебютанткой на шикарном лондонском балу, как всегда и воображала. Она прикрыла глаза и позволила себе окунуться в атмосферу волшебства, прекрасно понимая, что такой возможности ей больше не представится.
Прошло несколько минут, она вновь открыла глаза, и маркиз спросил:
