– Не заводись, дорогая, – ласково осадил её Маркус, не отрывая взгляда от дороги.
– Да как тут не заводиться, Марк? Я ей тоннами покупаю гигиенические помады, а ты глянь на её губы – все изгрызены до мяса.
– Я ими пользуюсь, – устало пробубнила Лиа, прекрасно осознавая, что в данный момент до матери уже не достучаться. Подъехал очередной виток истерик на тему: «моя неразумная дочь препятствует своему превращению в куклу Барби».
– Как-то совсем незаметно. Ладно, ты мне лучше скажи, когда мы, наконец, поедем в парикмахерскую приводить волосы в порядок? Твоё укороченное каре уже до плеч достаёт. Да и корни отросли сильно. Если тебе нравятся блондинистые локоны и чёрная макушка, то можно оставить, но сделать более мягкий переход. Сейчас это довольно популярно у девочек твоего возраста.
– Не знаю, сегодня я хочу погулять по городу.
– Ты не поедешь с нами за покупками? У тебя денежка есть? – не дожидаясь ответа, Кейла достала из кошелька пару купюр и протянула их дочери. – Телефон с собой взяла? Ключи?
– На всё – да, спасибо, мам, – забрав непривычные бумажки с наименованием валюты чужой страны, она обратилась к отцу: – Пап, высади меня здесь, я пройдусь немного. Если что, дорогу до дома я запомнила: прямо и ещё раз прямо.
Маркус плавно затормозил возле тротуара, обернулся и с тёплой улыбкой произнёс:
– Будь умницей, осторожнее на дорогах.
– Да тут машина – редкий зверь. За всё время мимо нас проехало два полуразваленных пикапа. После такой точной и исчерпывающей информации ты всё ещё сомневаешься в моей внимательности?
– Ладно-ладно, увидимся вечером. Потеряешься – звони.
Кивнув, Лиа выбралась из машины, негромко хлопнув за собой дверью. И, дождавшись, пока родители отчалят в недоступную глазу даль, вздохнула с облегчением.
Они хорошие, но слишком другие.
***
Ступая по брусчатому тротуару мостовой, едва касаясь пальцами металлических перил, покрытых истрескавшейся и местами облупившейся краской, Лиа смотрела на рябую гладь воды. Неспокойная река тянулась к серо-розовому горизонту с прожилками куцых облаков: тонких и полупрозрачных, как сладкая паутинка на ободке аппарата, создающего сахарную вату. Предрассветные сумерки так глубоко её впечатлили, что она впервые с момента, как узнала о предстоящем переезде, ощутила приятное умиротворение и благодарность по отношению к родителям. На короткий миг у неё даже проскочила мысль, что столь кардинальная смена места жительства – не такая уж и плохая идея.
От спуска с мостовой в разные стороны тянулись длинные уютные улочки с невысокими кирпичными домами. Торопящиеся по своим делам люди проносились мимо, не замечая красоты витрин частных лавок, украшенных разросшимися побегами плюща, черепичными козырьками или деревянными вывесками. Они игнорировали и домашние кофейни, спрятавшиеся за клумбами с пышными вечноцветущими кустарниками. И уж точно никому не было дела до выходящих на проезжую часть фигурных окон и маленьких открытых балконов с кованой оградой, которые разглядывала со смесью удивления и восхищения Лиа.
На ветвях деревьев около мощёной двухсторонней дороги висели ретрогирлянды и декоративные фонари. По вечерам широкие тротуары наверняка утопали в тёплом, обволакивающем свете, исходящем от этих лампочек размером с грецкий орех и зазывающих гостей красочных витрин.
Из-за скромной цифры населения у неё изначально сложилось превратное впечатление о приморском городке. Нафантазировала себе всеми забытую глушь без намёка на цивилизацию. А на деле Мирокс оказался куда интереснее любого урбанистического шедевра современности с однообразными коробками небоскрёбов в паутине из бессмертного асфальта и безликих тротуаров. Даже слишком прохладная для позднего летнего дня погода ей приходилась по вкусу. Чувствовалась атмосфера любимого времени года – осени.
