Больше ничего не отвечаю. Молчу. Затаив на свекровь обиду.
Она забыла, как я в последнее время продала все украшения, шубу и нормальный телефон, чтобы хоть как-то уменьшить долг.
Разворачиваюсь и шагаю из кухни в нашу с Алексеем комнату, лишь бы не видеть ее лица.
— Нинка! — кричит вдогонку муж. — Ну, так что? В банк-то поезжай за деньгами. Мать же права, мы родственники и должны поддерживать друг друга!
Усаживаюсь на кровать.
— Нет.
— Если нет, то знаешь, что будет? — запугивает и сжимает кулак.
В этот момент со стороны прихожей раздаются голоса. Домой вернулись сыновья. Муж сопит, но прячет кулаки за спину.
— Что покушать? — забегают в кухню.
— Суп, — ворчит свекровь.
— Фу…опять?
— А вы не модничайте! Все в мать, ты гляди-ка!
— Ладно, Вань…будем кушать третий день суп…
Я все еще злюсь и кричу сыновьям из комнаты:
— Потому что ваша бабушка специально вместо кастрюли купила ведро! Чтобы раз в неделю наварить похлебку, а остальные дни страдать и обвинять всех, что только она на кухне всем заведует, а мы ей не помогаем!
Муж подходит ко мне и трясет за плечо.
— Не говори так на матушку.
— А она пусть не обзывает детей, — шепотом ругаюсь.
— Ну, сказала, что щенки и что такого?
— То есть ты поддерживаешь? Ты считаешь это нормальным? Лёш, ты же обещал, что будешь любить мальчишек как родных?
— Обещал и что с того? Это не дает тебе права плохо отзываться о матушке. Она сказала грубо, но правду. Мы тут вас терпим, а в ответ никакой благодарности.
— Терпите? — встаю. — Больше не придется, Семенихин. Я ухожу. Так что можешь оплакивать то имущество, что не прибито к полу! Все вынесу.
— Ага, — смеется надо мной и не воспринимает всерьез.
Я много раз обещала уйти, но слова были брошены на ветер.
Вот и сейчас Алексей не хочет выяснять отношения или успокаивать меня. Он, как всегда, предпочитает выйти из квартиры, спуститься к своему дружку-соседу в гараж и долго жаловаться, какая я сумасбродная мегера.
Пожалуйста!
Так даже лучше.
Беру телефон и открываю сайт с размещёнными объявлениями о жилье, которое можно снять. Нахожу в нашем же дворе простенькую однокомнатную квартиру.
Теперь дело остается за малым – раздобыть деньги на первое время.
У подруг просить уже стыдно. Я назанимала столько, что теперь не знаю, как отдавать. С бывшими боссами переругалась в хлам. Разве что Грозный…
Набираю номер Демида.
— Семенихина, ты отвлекаешь меня от важных дел.
— Понимаю, Демид Леонидович, — елейным тоном настаиваю на своем, — теперь я для вас пустое место, но я хочу взять у вас взаймы. Обстоятельства совсем плохи…
Грозный сопит, но выслушивает душещипательную историю, а после заключает:
— Все не так ужасно, как ты говоришь. Тем более рядом со мной Максим, а он блестящий юрист. Сейчас передам ему трубку…
— Ой! Нет, нет, нет, не стоит…
Впрочем, Грозный и не думал меня слушать.
Я напрягаюсь чуть ли не до кончиков волос на голове, когда в динамике слышится шум, а после голос Золотова. На удивление общается он со мной нормально.
— Нин, не волнуйся, — даже ободряет. — Никто тебя не выпроводит из дома и детей тоже. Права не имеют. Твои сыновья несовершеннолетние.
— Макс, не тот случай поверь… Тем людям закон не писан. У них-то все схвачено, а у моего мужа и его матери в голове ветер свищет. В общем, с пропиской сыновей тоже беда. Я хочу уйти от Алексея, квартиру нашла.
— И что же мне с тобой делать Нин? — мечтательно рассуждает. — Помогу, наверное.
