Я огляделся. Наших никого не было. Наверняка уже расползлись по ночным квартирам. Было ещё не поздно, но ежедневный ранний подъём оказывал влияние на вольнодумство разношёрстной публики. И он, градус этого вольнодумства был весьма низок, а дисциплина не то чтобы железной, но далеко и не картонной, как многие непосвящённые привыкли думать про спортивные сборы. Ранний подъём определял и весьма раннее время приёма завтрака. И скажу вам чистую правду – профессиональный спорт оказался тем единственным периодом моей бурной жизни, когда пропустить завтрак было никак нельзя. Организм требовал жертвы (в роли жертвы выступал сон) и жертвоприношения (самому себе в виде жратвы). В этой роли выступали вполне себе вегетарианские продукты – рис, манка, пшёнка и геркулес.
Тут раздался хруст ветки, перешедший в нечеловеческий вопль, затем что-то массивное плюхнулось в воду метрах в пяти от нас. Стои́м обрызганные, лупимся в темноту. Выгребает чудо без перьев. Выбирается на песочек подмытого бережка. Рыжий кот! Точнее, облезлое искупаемое. Похоже, карабкался по ивняку за нашим соловьём, да подломилась веточка-то. Не всё коту масленица, что на ветке сидит!
– Так ты не имеешь права жить дома, пока служишь в армии? – похоже, вопрос совмещения тренировок и домашнего быта сильно волновал Риту.
– Я командирован в МГС «Динамо». Куда «Динамо» пошлёт – туда и я… Туда я и… – поправился я. – Отправят домой – поеду туда.
– Пока не отпускают?
– Ага, не спят, всё придумывают, как этого не допустить, – смеюсь я.
– Но ничего, – улыбается Рита. – Придёт пора – отпустят.
– Куда денутся, – соглашаюсь я.
– А ты на чём-нибудь играешь? – неожиданно спросила Рита.
– На бильярде, – заявил я, хотя особыми успехами с кием в руках похвастать не мог.
– А так, чтобы до-ре-ми?
– На гитаре немножко, как и все ребята. Ну, вообще-то и на клавишах могу сориентироваться, если они попадутся.
– А у тебя дома есть пианино?
– Есть.
– Ты учился?
– Нет. Сестра.
– И я не училась… Но в ШИСПе в Уфе у нас было пианино. Почему-то оно стояло на лестничной клетке, между этажами…
– Не дотащили? – рассмеялся я.
– Не дотащили, – согласилась Рита и заразилась моим смехом.
– Нет, – опроверг я сам себя. – Спортсмены не могут не дотащить. Скорее, в спортивном интернате попросту не нашлось другого места для громоздкого музыкального инструмента.
– Не нашлось, – подтвердила Рита.
– Но в лестничной клетке есть один важный положительный момент.
– Какой? – оживилась она.
– Акустика! – я поднял вверх указательный палец. – Там шикарная акустика.
– Верно, – расплылась в улыбке Рита. – Из-за этого меня постоянно оттуда гоняли.
– А что ты исполняла?
– Я училась играть чижика-пыжика и собачий вальс.
– Ты уверена, что тебя гоняли оттуда именно по причине великолепной акустики? – подмигнул я ей.
– Ну… в том числе.
– Если бы училась играть «Лунную сонату», или хотя бы «К Элизе», у гонителей не поднялась бы рука.
– Но это очень сложно!
– Возможно, это прозвучит кощунством, но я убеждён, что даже маленький мальчик Светик, будущий маэстро Святослав Рихтер42, начинал с «жили у бабуси…»
– Два весёлых гуся, – подхватила Рита.
– Три, – поправил её я.
– Почему три?
– Один серый, другой серый, третий тоже серый, – закончил я и подмигнул ей.
Рита толкнула меня локтём в бок. Острым таким локтём, надо признать. Резко толкнула. Попала точно в почку. Я даже икнул.
– Я уже привыкла, что ты постоянно шутишь, – призналась она.
