Мягкая кожа женщины отсвечивала белизной. Никакой грязи под ногтями. Вне всякого сомнения, жертва была супругой или дочерью состоятельного человека. Значит, родственники будут ее искать, и в случае чего – за все отвечать полиции. Я присмотрелся: ни колец, ни ожерелья, ни сережек.
– Интересно, а где ее драгоценности?
Стайлз вздрогнул и огорченно признал:
– И правда. А мне даже не пришло в голову.
– Платье в некоторых местах промокло, хотя в воде жертва не была, – заговорил Блэр.
И в самом деле – подол сухой и чистый. Кто-то положил женщину в лодку, перетащив ее на руках. Не исключено, что в тот момент она была ещё жива.
Склонившись над носилками, я развернул брезент. Сколько раз приходилось заниматься подобными процедурами…
– Уберите ее, – приказал Блэр.
Эндрюс извлек тело из лодки, и Стайлз принял его на руки.
– Уже окоченела, – заметил он, укладывая женщину на носилки.
Они с Эндрюсом взялись за рукоятки, а Блэр, приказав мне следить за лодкой, двинулся следом за ними.
Я сделал несколько шагов к лодке, посматривая под ноги. Румпель-тали отсутствовали, однако в целом плашкоут выглядел пригодным. В лужицах на дне плавали розовые лепестки. Скорее всего, вода дождевая, вряд ли лодка дала течь. Перегнувшись через борт, я изучил корпус суденышка в поисках знакомых цифр, букв или других знаков, которые обычно ставят в качестве свидетельства принадлежности, но ничего не нашел. В то же время, внутри не было ни одного участка с характерными царапинами, говорящими о том, что плашкоут использовали для регулярной перевозки грузов.
Перешагнув через центральную банку, я осмотрел корму и транец. Клейма не было и здесь. Все четыре банки казались целыми и прочными. Пазы не усилены – похоже, тяжелый товар в лодке и впрямь не возили. Металлические части – без признаков ржавчины, однако клейма не нашлось и на них. Вероятно, спилили. Я потянул носом. Тюки с чаем или табаком оставляют впитывающийся в древесину аромат, в лодке же пахло лишь трухлявым деревом.
Первые тяжелые капли вновь припустившего дождя упали мне на спину. Искать в плашкоуте больше было нечего, и я побрел к участку. Взобрался на пирс и окинул взглядом набережную. Слава богу, ни души, иначе даже начинающий репортер унюхал бы сенсацию.
Сержант в участке почтительно кивнул и указал мне в сторону коридора.
– Вторая дверь, инспектор.
Тело молодой женщины лежало на старом деревянном столе, и я невольно обратил внимание на полоску белоснежной кожи, выглядывающую из-под грубо разрезанных – до самой талии – юбок.
Подавленный Стайлз стоял чуть поодаль, безуспешно пытаясь казаться безучастным наблюдателем. Я-то читал его лицо как открытую книгу: неужели убийца надругался над девушкой?..
Росту в ней было примерно пять футов три дюйма[1]. Стройная, но не худая – вес навскидку около семи с половиной или восьми стоунов[2]. Бледная кожа, нос благородной формы, тонкие темные брови и изящно вылепленный подбородок; губы по углам потрескались, словно рот затыкали кляпом. На лице – характерная предсмертная гримаса. Я изучил лиф платья. Серебристая вышивка украшена мелкими жемчужинами. Пожалуй, наряд стоит не меньше пяти моих годовых окладов.
Кто-то из полисменов успел снять веревки с кистей жертвы, и на ее запястьях отчетливо виднелись несколько довольно глубоких, с запекшейся по краям кровью, порезов. Склонившись над телом, я установил, что раны не рваные – скорее всего, убийца пользовался бритвой. Вот и разгадка темных пятен на юбках.
