Внучка берендеева. Второй семестр. - страница 23

- Божиня милосердная, и ты туда же! – воскликнула Люциана Береславовна. – Да подумай сам… «блаженный сон» был придуман целителями! Целителями! Для облегчения страданий. Для случаев, когда пациента требуется погрузить в крепкий сон, чтобы не испытывал он боли. И как этот сон способен навредить? Да, ваша хваленая студентка застряла в лаборатории, но…

- Почему? – перебил Фрол Аксютович.

- Что?

- Почему, я спрашиваю, получилось так, что она, как ты изволила выразиться, застряла в лаборатории?

- Я приказала всем покинуть помещение…

- Ты не приказать должна была, а проследить, чтобы все учащиеся покинули опасную зону.

Я слушала, затаивши дыхание. Не ведаю, что за чары использовал Елисей, да только, чуется, хвалить за них не станут.

- Эта девица совершенно не способна…

- Люциана!

- Божини ради! Я несколько раз пыталась до нее дозваться! Я требовала уйти, а она… она просто стояла. И что мне было делать?

- Ты у меня спрашиваешь? Ты отвечаешь за них, Люциана! За всех, а не только за особ благородного рождения…

Ох, хуже нет, чужие свары слухать, а уж когда из-за тебя свара… хоть ты под пол проваливайся.

- Я понимаю, что ты ее недолюбливаешь… хотя нет. Постой. Не понимаю. Да, Зослава – очень специфическая особа…

- Весьма, - это было произнесено с легким оттенком брезгливости.

- Но она умна. Честна. И…

- Глупа, как гусыня.

- Ты преувеличиваешь.

- Это ты, Фролушка, преуменьшаешь. Она… подобные ей – это какое-то издевательство над самой идеей Акадэмии… да ты только посмотри! Ну какая из нее магичка?! Боевой маг! Квашня деревенская! Да у меня любая дворовая девка может…

- Хватит!

Я ажно присела.

- Довольно, Люци, - произнес Фрол Аксютович, и ныне не кричал, но голос его звучал устало, будто бы надоел ему нынешний спор, а как прекратить его он не ведает. – Я знаю твое мнение. И по поводу Зославы, и вообще…

- Какое мнение?

- Магия для избранных. Тем, кому повезло родиться в правильной семье. Верно? Поэтому ты раз за разом поднимаешь вопрос квот для студентов простого звания. А уж запрет на поступление для холопов…

- Избавил бы нас от многих проблем. И признай, Фролушка, что одно дело – учить тех, кто обладает какими-никакими базовыми навыками, и совсем другое – людей, едва способных написать свое имя. Да и чему их учить? Как?!

Она говорила с пылом, с жаром, а у меня розовели уши. Нет, видеть того я не видела, но чуяла – вот-вот полыхнут ярко-ярко.

Имя?

Имя я писать умела. И не только его. И пусть держала перья самописные не так ловко, как иные студиозусы, и вправду с малых лет к наукам приученные, но все ж не роняла. Да и читала не по складам.

- Ты ведь понимаешь, что в большинстве случаев время упущено. Что их удел – пяток заученных заклинаний. Даже не заученных, задолбленных намертво, без надежды понять их структуру… что им самим большего не надо.

- И что?

- И то, что исключения бывают, согласна, но тратить время, тратить силы… ресурсы на такую вот дрессировку?! Чего ради? Глупой идеи о равноправии?

Еська хмыкнул, и Елисей, не открывая глаз, показал ему кулак: молчи, мол. Верно, волшба была очень уж тонкою.

- И ты, и Михаил Егорович… вы идеалисты, Фролушка! Вам кажется, что весь мир можно взять и переменить по собственному хотению. Вы в упор не желаете видеть, что перемены эти никому не нужны!

- А что нужно?

- Магики. Сильные магики. С хорошим уровнем подготовки. А не недоучки, которые получают на выпуске такую же грамоту, как действительно знающие специалисты. Подумай о репутации Акадэмии… где выпускники, которыми можно гордится? Нет… разбредаются по весям… заговаривают землю, скот лечат.