– Со мной, – ответил Игорь, встал на четвереньки и медленно, не сводя с нее взгляда, направился к ней, – я спас тебя от чужака. – Приблизившись к ней вплотную, он прошептал: – И жажду получить заслуженную награду. – И провел шершавым языком по ее груди.
Кира некоторое время ничего не отвечала и с застывшей улыбкой на лице смотрела прямо ему в глаза, перебирая внутри всю гамму чувств – от тошноты, вызванной то ли волчьим аконитом, то ли близостью Игоря и прикосновением склизкого языка к ее телу, презрения и ненависти в целом к нему и таким гиенам, как он, до злости, практически бешенства из-за того, что óн смеет что-то требовать у нее. И остановилась на последней эмоции, как самой сильной и более опасной для окружающих.
– Ты? Спас меня? – Она громко засмеялась. Затем резко оборвала смех, уперлась носом ему практически в лицо и, обнажив клыки, сказала: – Спас меня он, – она кивнула в сторону трупа Тузика, – приняв на себя отравленные стрелы! А ты, – и оскал стал больше и злее, – лишь напал на собрата, причем со спины, словно последний шакал! Так что даже не думай чего-то ждать и требовать от меня! Я лучше отгрызу себе лапу, чем спутаюсь с такими падальщиками, как ты и твоя шайка! – На последнем предложении ее голос буквально вибрировал от ярости и ненависти, и, чтобы сдержать себя, Кира сжала кулаки и вонзила острые когти в собственную ладонь, понимая, что еще немного – и она бы выцарапала ему глаза, чем обрекла бы себя на неминуемую смерть.
Игорь оскалился и злобно сверкнул глазами. Но Кира не испугалась и зарычала в ответ. Ей не победить в схватке с ним, она это понимала. Да и до схватки не дойдет: он в мгновение ока раздерет ей горло в клочья, и никакой Киры больше не будет. Но ее это не волновало, так как даже в такой смерти больше чести, чем в сосуществовании рядом с ним. От одной этой мысли ее передернуло.
Но он не вцепился в нее, даже пальцем не тронул, несмотря на дикое желание это сделать. Кира видела это по налитым кровью глазам Игоря, которыми он буравил ее. Вместо этого он придвинулся к ее уху и зловеще зашептал:
– Зря ты отвергаешь меня. Наступит день, и ты все равно станешь моей, захочешь ты этого или нет. И никто: ни ты, ни тем более те людишки, которых ты называешь семьей, – меня не остановит. Я лишу тебя всего, за что ты так сильно цепляешься, и ты сама приползешь ко мне и будешь умолять взять тебя. Но сначала чужаки. Потом твоя семейка. А потом и ты.
– Размечтался, – ответила Кира, не спуская с него глаз.
Игорь улыбнулся, сделал вид, что хочет то ли укусить, то ли поцеловать ее, затем легко поднялся на ноги и двинулся прочь.
Кира плюнула ему вслед и сказала про себя: «Только через твой труп».
Затем с трудом поднялась на ноги, предательски дрожавшие, схватилась за голову, решившую совершить полный оборот вокруг шеи. Кое-как придя в себя, оглядела останки некогда цветущей, а теперь обращенной в пепел жизни и на нетвердых ногах потащилась в свою деревню.
Кира из последних сил держалась на ногах. В глазах мутнело, и она практически ничего не видела, в ушах стоял сильный звон, и она практически ничего не слышала вокруг, тело время от времени сотрясал жуткий озноб. Но, несмотря ни на что, она шла вперед. Шла туда, где ее ждала семья, крыша, вода, еда. Там ей помогут, ее подлатают и поставят на ноги. По крайней мере, она надеялась на это.
