Ровные ряды стежков навсегда сомкнули его веки.
***
Как и тогда, в Брен Хисалет, его охватило неудержимое желание бежать. Развернуться и нестись прочь без оглядки. Но он уже не был тем юнцом, что свято верил в непогрешимость своего командира. Но даже тогда он нашёл в себе силы спрятать потрясение за хищным оскалом. Теперь все было проще. И, одновременно, сложнее.
«Зачем?» — хотел спросить он, но вместо этого, не выпуская из рук подбородок пленника, повернулся к Калену и облизнул губы, выигрывая время. Транс уже спал. Атэ хотел, но не мог прочесть выражение лица друга. Гордость? Жестокость? А может, даже… восторг?
Кален в задумчивости протянул вперёд руку и легко огладил висок пленника. Тот моментально рванулся прочь, снова разрывая кожу на шее. Атэ не преминул отметить про себя, как разнится реакция пленника на его касания и прикосновения Калена. Он не мог видеть пришельцев, а наручи блокировали возможность ощутить их через силу — и всё же он узнал Калена. Без сомнения.
Атэ снова сглотнул, подбирая слова.
— Лени, — сказал он мягко, нарочно используя имя, которое не произносил со времён войны, — знаешь, чего я хочу?
Кален опустил пальцы ниже, пересекая стальной ошейник, и слегка коснулся ключицы узника. Того крупно трясло. Атэ не сомневался, он стал бы частью стены, если бы мог.
— Лени, — повторил Атэ почти нежно, вновь обращая на себя внимание.
Кален с трудом оторвал взгляд от мага и повернулся к Атэ. Теперь он коснулся кончиками пальцев виска гостя. Прикосновение было едва уловимым. В нём сквозила нежность отца, встретившего сына после долгой разлуки. Атэ понимал это как никто. Но он не забыл, как эти же нежные пальцы касались изорванной кожи пленника. Кален что-то говорил. Заставив себя сконцентрироваться, Атэ осознал, что некоторое время крупно дрожит. Он не стал преодолевать эту невольную реакцию — он видел, что если Кален и заметил что-то, то явно понял по-своему.
— … да, тебе я верю, — Атэ наконец разобрал слова.
— Ты оставишь меня с ним? — спросил Атэ внезапно осипшим голосом.
Лицо Калена осветила мимолётная печальная улыбка.
— Всё так же застенчив, — сказал он и потрепал коротко остриженные кудри Атэ, а после взял в ладони его кисть и вложил в дрожащие пальцы связку ключей.
— Разберёшься, — прошептал он, склонившись к самому уху гостя и неприятно скользнув губами по хрящику.
Затем быстро отстранился и прошёл к двери. Однако уже у самого выхода остановился, закрепил факел на стене и, помедлив секунду, бросил через плечо:
— Только не убивай его. Я к нему, — Кален усмехнулся, — привязался.
Дверь за спиной Калена глухо стукнула, заставив Атэ вздрогнуть. Чтобы успокоиться, он для начала прикрыл глаза и прислушался к темноте. Собственное сердце стучало глухо, как обтянутые войлоком копыта коня в рейде. Сердце пленника рядом и вовсе было едва слышным.
Стены. «Толщиной не меньше метра», — отметил Атэ. Он инстинктивно погрузил руку в противоположный рукав и коснулся маленького конвертика, пришитого к рубашке изнутри. Глубоко вдохнул, заставляя себя расцепить пальцы. «Рано», — сказал он сам себе, понимая, что использовать иту сейчас — значит выдать себя и перед Каленом, и перед пленником. Он открыл глаза и ещё раз посмотрел на мага. Тот сидел, изо всех сил вытянув шею, будто вслушивался в движения своего гостя.
— Не бойся, — тихо произнёс Атэ.
