— Я просто проверю, всё ли в порядке с внутренними органами, — сказал Атэ вслух, не зная, кому больше нужны эти объяснения, ему или пленнику. — Сердце, — произнёс он, останавливаясь ненадолго там, откуда раздавался размеренный тяжёлый стук. — Лёгкие, — он прочертил пальцами линию слева направо, заставляя пленника закашляться. — Небольшой бронхит.
Атэ неуверенно приложил руки к груди пленника и сосредоточился, снимая воспаление. Несмотря на всю свою осторожность, Атэ видел, как реагирует тело пленника на эти прикосновения. Это было неестественно, но Атэ заставил себя не думать о возбуждении своего невольного пациента. Проведя ладонями дальше, ведьмак исследовал органы пищеварения. Нахмурился, обнаружив застарелую язву желудка, и мягко погладил пленника по впалому животу. Движение пришлось повторить несколько раз — здесь требовалось куда больше целительной энергии. И каждый раз, когда пальцы Атэ касались израненной кожи, пленник вздрагивал и крепче сжимал кулаки, пришпиленные к стене магией иты.
— Вот и всё, — произнёс Атэ, убирая руки.
Отступник молчал, занятый собственной внутренней борьбой. Атэ аккуратно запахнул обрывки мантии, поднял с пола ошейник и снова защелкнул его на шее пленника.
— Я сдержу обещание, — сказал он, отодвигаясь, — путы скоро спадут, и ты сможешь передвигаться по камере. Но тебе же лучше, если Кален не узнает ни об этом, ни о том, что мы делали наедине, — Атэ коротко усмехнулся. — И чего не делали, конечно.
***
Атэ подцепил факел и вышел из помещения.
Он плотно закрыл дверь и запер одним из ключей, висевших на связке. Теперь, когда в руках у него был хоть какой-то источник света, путь наверх показался не таким долгим и запутанным. Однако стены, пропитанные тьмой, всё так же давили на него со всех сторон.
Кален ожидал его в той же гостиной. Он пил вино из серебряного кубка, разукрашенного звериным орнаментом.
— Тебе понравилось? — спросил он, слегка поворачивая голову в сторону гостя.
Атэ только кивнул, не в силах врать. Он взял со столика забытый хрустальный бокал и залпом осушил его.
— Кален, — сказал он медленно, будто ему приходилось говорить в воде, — я устал сейчас. И меня ждёт… ждут.
Кален довольно кивнул и хитро посмотрел на Атэ.
— Но ты придёшь ещё? — спросил он.
— Обязательно, — Атэ почти выдохнул это слово и замолчал, не желая продолжать.
Кален рассмеялся.
— Да, Атэ… Это власть… — глаза его, устремлённые сейчас на огонь, блестели, отражая всполохи пламени. — Власть, которой не найдёшь даже в покоях верховного магистра… — он тряхнул головой, останавливая себя. — Что это я… Слишком много говорю, а ты устал.
Кален поднялся и протянул руку Атэ. Тот пожал предложенную ладонь непослушными пальцами.
— Я тебя провожу, — добавил Кален, подхватывая с кресла плащ.
Они вместе вышли во двор, Кален помог Атэ оседлать коня. Сплошной стеной шёл дождь, и Кален дважды спросил Атэ, не хочет ли тот остаться и переждать непогоду. Атэ лишь качал головой. Только миновав ворота замка, он смог вдохнуть спокойно. Впрочем, и эта минута одиночества оказалась недолгой. Стоило лишь Атэ выехать на мост, соединявший владения Калена с островом Душ, как в голове у него раздался встревоженный голос Нэта.
— Что там, капитан?
Атэ покачал головой, затем, спохватившись, произнёс мысленно:
— Не могу пока говорить.
— Очередная пустышка? — не унимался Нэт.
Атэ действительно было трудно сосредоточиться на разговоре. Дождь все еще лил как из ведра. Конь то и дело поскальзывался. А мысли всё время возвращались к тому, что Атэ предпочёл бы не показывать своему юному помощнику.
