По улице движется толпа с черно-красными флагами, стучат в барабаны. Гигантская людская сороконожка притормаживает у баррикад, перелезая и просачиваясь сквозь них.
Толпа студентов, крестьян и индейцев-работяг с окраин Леона направляется к центральному парку. Голосят, свистят, взрывают петарды. В воздух летят огни ракетниц.
Из своей комнаты выбежала Йоа, босиком и в халате. Встала рядом, выглядывая в окно. Затем с тревогой посмотрела на меня:
– Но пуэдэс бьяхар, сегодня опасно ехать.
Весь день улицы кипели от жары, шума и демонстрантов4. Мы оставались в доме, а я следил за Йоа, пытаясь понять, была ли прошлая ночь реальной. В ее взгляде тоже читались вопросы. Это превратилось в таинственную игру с переглядыванием и нежными улыбками.
Мы совсем позабыли, что происходило снаружи. Никуда не хотелось уезжать. К черту Гондурас, к черту революцию. Какое это имеет значение, когда нас спутали и обволокли невидимые нити. Внутри зреет сладкое предвкушение.
Из всех путешествий больше всего захватывает именно это: магическое сближение двух душ. Да, можно переплыть океан, открыть новый континент, но это – портал в другое измерение, и ты никогда уже не будешь прежним.
Правду говорят, что в трудные времена люди нуждаются в двух вещах: маисовой лепешке да кусочке магии. И вот сейчас, когда на улицах льется кровь, бьются стекла, а в небо поднимается дым, страх и комки пыли, по нашему дому яркой бабочкой порхала нежность. Способная изменить миропорядок, растопить тот кубический сантиметр льда, который кувыркнет гигантский айсберг.
* * *
Ночью, когда Йоа проникла в мою комнату, я не спал.
Каждый день Йоа уходила из дома на пару часов по делам. В этот раз она вернулась с ребенком. Ниньо с самого начала вел себя скрытно, но он не был застенчив. Мы познакомились поближе. Мальчик показал свою армию солдатиков, и мы поиграли с ними, при этом я руководил фигуркой дракона.
После этого помог Йоа по хозяйству. Внешне мы не показывали чувств: нам хватало улыбок и взглядов, случайных прикосновений. Иногда она намеренно касалась под столом моей ноги, а я мог поймать ее на кухне, зажав к стене – тогда мы сладко перешептывались и целовались.
В какой-то момент я стал замечать, что Ниньо наблюдает за нами. Мальчик делал это из своей комнаты или прятался по темным углам дома.
Похоже, его не устраивало мое присутствие: да, он до конца не понимал, что между мной и Йоа происходит, но чувствовал, что его мама теперь с кем-то еще.
Остаток дня он не давал нам возможности остаться наедине, капризничал. Йоа опять стала выглядеть обеспокоенной, поникшей, а мучительная жара истощала.
Выловив момент, я усадил ее в кресло и принялся массировать плечи. Шептал успокаивающие слова, чтобы она расслабилась: «Делаешь вдох, и на выдохе напряжение уходит; вдох, на выдохе разум опустошается; еще спокойный вдох, и на выдохе мышцы становятся мягкими…».
В этот момент ребенок притащил в гостиную коробку игрушек и вывалил на пол солдатиков с криками: «Дави красных!».
От его резкого возгласа в памяти ожили рыжие тайские муравьи. Я пошел в свою комнату и прилег, пытаясь прийти в себя. Лежа на матрасе, я слышал, как Йоа в гостиной объясняет сыну, что тот ведет себя невоспитанно.
После ужина Йоа уложила мальчика спать. Когда она вернулась на кухню, я домывал посуду. Мулатка взяла полотенце и стала вытирать тарелки.
