Старейшины же все плелись вокруг тридцати шести камней – медленно-медленно-премедленно. Люди перешептывались. Морщились, почуяв запах газов, которые выпустил Джерри. Зевали. В конце концов, когда затрубили рога, Синегорцы десятый сон видели, а Красные Огни с Иглодревами как раз собирались ложиться спать.
Наконец Старейшины вернулись на середину, и Джела пихнула в бок Ступа. Тот рассердился было, но потом вспомнил, что от него требуется.
– Пятеро человек спустились в Посадочном Апарате, – проговорил Ступ, – и трое из них потом вернулись на нем на «Непокорного», чтобы попытаться долететь до Земли. Это были Три Спутника.
Ступ остановился и взглянул на нас с таким видом, как будто у него заклинило мозг. Мы ждали.
– «Непокорный» получил повреждения… – наконец выдавил он еле слышно своим фальцетом, – и Спутники понимали, что он может окончательно выйти из строя. Но в нем была штуковина под названием Компьютер, которая все помнит, совсем как человек, и еще одна, она называлась Ради-Бо и умела посылать сигналы в космос, так что даже если Спутники погибли, Земля обо всем узнала. И… и сейчас…
Он снова запнулся, как будто в его ссохшейся головенке вдруг кончились мысли.
– И сейчас, быть может, земляне как раз достраивают новую небесную лодку вроде «Непокорного», чтобы прилететь за нами. Поэтому… поэтому…
– Поэтому мы должны оставаться здесь, жить дружной Семьей и терпеливо ждать, – ничуть не терпеливо закончила Джела, – чтобы мы им понравились и они захотели забрать нас домой, на Землю.
– Небесную лодку строить долго-предолго, – прохрипел старый Ступ и поднял руку, чтобы Джела замолчала. – «Непокорный» был длиной с Большое озеро, не забывайте об этом. И сделан… – он прервался, чтобы откашляться, – сделан… сделан не из дерева, а из металла, а металл так быстро не найдешь.
– Вспомните, сколько мы искали металл в Эдеме, – отдуваясь, проговорила Джела, – и так ничего и не нашли.
– Понните! – Митч задохнулся и зашелся в кашле.
Над поляной порхала стайка переливчатых летучих мышей. Семья годами подрезала деревья, чтобы те давали больше цветов и света, поэтому в кронах водилось множество махавонов и мышам было чем поживиться.
Джон посмотрел на меня, и я скривила рот в улыбке. Джон казался таким живым-живым и юным-юным-преюным, в особенности по сравнению с ветхой нудной Гадафщиной, на которой раз за разом переливают из пустого в порожнее одно и то же старье.
– Понните, что Томми с Анджелой остались в Эдеме, – проговорил Митч, когда ему наконец удалось откашляться, – родили четырех дочерей – Сьюзи, Клэр, Люси, Кэндис – и сына Гарри. Но Кэндис укусил трубочник, и она умерла, не дожив до шести лет.
– Гарри спал со своими сестрами, – добавил Ступ, – и…
– Но Томми говорил, что мы должны помнить: нельзя спать с сестрами, – перебила его Джела, – а также с дочерями и даже двоюродными сестрами, по крайней мере, если есть другие женщины.
– У Сьюзи родились две дочери, Кейт и Марта, обе выжили. Клэр родила трех дочерей: Тину, Кэнди и Джейд, – продолжил Митч.
– Люси родила трех дочерей: Люси-младшую, Джейн и Анджелу. Гарри был отцом их всех, так что он наш Второй Отец. Как и Томми, он наш общий предок.
Я зевнула, Джон тоже зевнул, а за ним и Джерри.
– Гарри пришлось спать и с этими девицами, – вещал Митч, – хотя они были его дочерями, и у них родились Дженни, Мэри и… и…
Его старое сморщенное рыло летучей мыши исказил страх. Митч забыл! Порвалась нить, связывавшая заветные воспоминания прошлых лет! Он не мог вспомнить следующее имя в списке.
