Со страшной силой тянуло работать. Он сварил кофе, отгородился от мира наушниками. Избегая смотреть на свое творение, тщательно подготовил кисти, краски, палитру. Некоторое время стоял закрыв глаза, собираясь с мыслями.
«Ты стоишь у порога в белом плаще
С черных волос на паркет стекает вода
Слишком поздно пытаться
Тебя придумать назад -
Твои тонкие пальцы лежат
На кнопке звонка»
Мазок, еще один. Удачный. Очень. Глаза не изумрудные как у ведьмы. Светло-зеленые, точно болотная трава. В них отражаются ветви деревьев, лесные тени и полумрак. В них читается Судьба.
Слегка устав, он занялся шерстью волчицы, затем проработкой фона. Незаметно начало смеркаться. Только тогда он спохватился, что Буз не звонит уже целые сутки. На всякий случай проверил – ноль пропущенных звонков. Отлично. Ребята как следует отдохнули и занялись делом.
Пощупал бок, поморщился, выглянул в окно. Дождь вроде утих, но не окончательно. Почти сутки он не покидал квартиру. Значит, не уснуть.
Усиливающееся беспокойство гнало прочь от дома, заставляло наращивать темп. Бег выматывал, успокаивал, приводит мысли в порядок. В такую погоду криминал большей частью прячется по квартирам, подъездам, беседкам и кабакам. Вчерашнее невезение – подтверждающее правило исключение. А с Владленом надо что-то решать. Наездницу он теперь точно не получит. Ни за какие деньги.
Домой он вернулся за полночь. Мокрую одежду долой. Душ. Несколько ложек липкой рисовой замазки. Чай. Немного отдыха.
Темнота в мастерской манила и притягивала. Смутные тени, отраженный уличный свет, глубина и тайна. Все сильнее казалось, что та, зеленоглазая, давно покинула холст и притаилась среди запыленных мольбертов, табуреток и рулонов холста. Иллюзия настолько им завладела, что он крадучись прошел на кухню, зажег свечи на столе и холодильнике и тихонько позвал:
– Выходи.
«Так сходят с ума», – подумал равнодушно.
Минута, другая. Переменчивые, живые отсветы, тишина. Никогда, никогда с ним такого не было.
«Никогда и вот опять».
Все-таки он заснул. Прямо на стуле в кухне.
