Где им еще было быть, остальным. Тем четверым или пятерым, что страстно жаждали оказаться первыми в очереди на получение работы. Естественно, они разбежались. Интересно, много ли им удалось заметить до того, как они бросились наутек? Предполагалось, что это произойдет, как только начнут падать огненные шары и возникнет паника, то есть, до того, как Лебедь окажется рядом с нами, но я не могла вспомнить, так ли все это было.
Сабредил повернулась к Барунданди. Я крепче вцепилась в ее руку и жалобно заскулила. Она успокаивающе похлопала меня по плечу и пробормотала что-то невразумительное. Барунданди, казалось, купился на этот спектакль, в особенности, когда Сабредил пожаловалась ему, что один из хоботов Чангеша отломился, заплакала и принялась обыскивать все вокруг.
У главного входа толпились ошарашенные охранники и еще не прочухавшиеся после сна служащие. Все спрашивали друг у друга, что случилось и что нужно делать. Вот дерьмо! Некоторые из огненных шаров прожгли стену, а ведь она в шесть-восемь футов толщиной! Шадариты, которые прибыли, чтобы забрать мертвых и раненых Серых, тоже ломали себе голову над происшедшим.
Голос Джауля Барунданди помягчел. Он подозвал кого-то из своих служащих.
– Проводи этих двоих внутрь. Будь пообходительней. Может быть, с ними захочет поговорить кто-нибудь, кто поважнее.
Я надеялась, что не подведу. Хотя, по-моему, лучше бы нам было вообще отсюда убраться, раз «важные» люди могли заинтересоваться тем, что видели две женщины, относящиеся чуть ли не к разряду неприкасаемых. Такого на моей памяти не случалось ни разу.
Я могла не беспокоиться. С нами побеседовал сильно выбитый из колеи сержант Стражи, и делал он это, по-видимому, только ради того, чтобы ублаготворить Джауля Барунданди. Который, так считал вояка, просто хотел подольститься к вышестоящим, предоставив им свидетелей, своими глазами видевших разыгравшуюся трагедию.
Поняв, что никакого толку не будет, сержант утратил к нам всякий интерес. Спустя несколько часов мы все же оказались внутри. Тут по-прежнему царило всеобщее возбуждение, а предводители Тронной Гвардии и Серых наводняли Дворец все новыми и новыми солдатами и рассылали по солдатским баракам все новых и новых шпионов, на всякий случай – а вдруг солдаты так или иначе замешаны в нападении? В это время Минх Сабредил и ее идиотка-невестка уже тяжко трудились. По указанию Барунданди приводили в порядок комнату, где собирался Тайный Совет. Там все было вверх дном. Впечатление такое, что кто-то вышел из себя и, срывая свою ярость, принялся крушить все вокруг.
– Сегодня придется как следует потрудиться, Минх Сабредил. Этим утром пришло совсем мало народу. – В словах Барунданди чувствовалась искренняя горечь. Из-за налета большинство наемных работников разбежались, и, значит, ему перепадет меньше денег, которые он с них сдирал. Ему даже в голову не приходило поблагодарить судьбу за то, что он вообще остался жив. – Как она, в порядке?
Он имел в виду меня. Саву. Я все еще весьма натурально вздрагивала.
– Все будет хорошо, пока я рядом. Не стоит переводить ее сегодня в другое место, где она не сможет меня видеть.
– Ладно, работы и здесь хватит, – проворчал Барунданди. – Только старайтесь не попадаться никому на глаза.
Минх Сабредил кивнула. Скромница, ничего не скажешь. Усадив меня на огромный стол, она нагромоздила туда же целую гору ламп, подсвечников и прочего в том же духе. Я заставила себя полностью сосредоточиться на работе, как это сделала бы Сава, и принялась их чистить. Сабредил приводила в порядок пол и мебель.
