– Ты уверен, Абдуразак?
– Да, бай, именно так и было. Шакал был. И исчез. Только шерсть осталась, много шерсти. Как раз там, где следы заканчиваются. И еще – пыль. Как раз такая, что тогда в одежде разбойников была, – обозначенный Абдуразак поклонился, подтверждая свои слова.
– Не нравится мне это, Исмаил‑хаджи! Сначала это убийство и исчезновение тел бандитов. И на удар молнии не спишешь, пропали деньги Кемаля‑эфенди и оружие его и его сына. Теперь вот это. То, что бешеный шакал не смог покусать детвору – хвала Аллаху! Но вот то, что он просто в прах рассыпался, по словам детей, и мой лучший следопыт это подтверждает… что мне делать, уважаемые? – И хозяин здешних мест повернулся к мулле и казию, сидящим неподалеку и внимательно слушающим.
– Пока ничего. – Подумав, ответил казий, здешний судья. – Законов, ни людских, ни божьих, это происшествие не нарушает. Мало ли что мог сделать Аллах в мудрости своей, чтобы оберечь малолетних детей?
– Злости нечистого в этом нет. – Согласно кивнул мулла, огладив белоснежную бороду. – Люди ни на что не жалуются, кроме обычного. Разбойники – это было неприятно, но опять же, их удалось опознать и найти гнездо. Кто бы мог подумать на этот караван‑сарай? И из Коканда вам из канцелярии самого благословенного и наимудрейшего Мадали‑хана благодарность пришла.
– На самом деле, Санджар‑бай, нам всем, под вашим мудрым руководством, удалось разоблачить старую банду, которая промышляла на нашем тракте. На фоне того, что мы нашли в тайниках караван‑сарая, пропажа оружия и золота небольшая неприятность. – Оживился казий. Еще бы, про те приговоры, которые он вынес младшим сыновьям и женам хозяина караван‑сарая, написали газеты даже далекого Гурьева. Правда, русские несколько осудили его за излишнюю строгость, но отметили грамотность следствия и непредвзятость самого судьи. Удачно на суде тот русский путешественник оказался, и при этом был настолько вежливым, что прислал с оказией пару экземпляров газеты. Казий сейчас хранил их среди самых ценных своих бумаг. – Судя по всему, наш дорогой Исмаил‑ходжа прав, зла в этом всем нет. Я бы даже сказал, да не прогневается на меня Аллах, что в реке проснулся ифрит. Мне мой дед рассказывал, что в некоторых оазисах живут духи‑хранители.
– Не ифрит, уважаемый казий. Ифриты – помощники иблиса, да и состоят они из огня. А как вы правильно заметили, что‑то, вероятно, проснулось в реке. Мы живем на древней земле, уважаемые, до принятия истинной веры наши предки сталкивались со многими существами. – Мулла неторопливо перебрал четки и, помолчав, продолжил. – Не стоит торопиться и судить по паре эпизодов, благословенных, хотя и весьма загадочных. Но пока я зла не вижу. И не будем спешить, поглядим. Кстати, в Кичкина‑ауле в водяных колесах точно кто‑то живет. И уже не первое десятилетие. Я сам там ночью смех детский слышал. И опять же, зла в том нет. Вода вообще зло не держит. Ибо вода это жизнь!
* * *
Здесь, в этой речке и ее окрестностях, я прожил еще три полных года. Провожал парней по весне или осени в караваны, помогал местным дехканам с посевами риса, иногда баловал хорошей добычей пацанят и девчонок, которые бредешками ловили рыбу. Щипал молодух за сиськи и письки, когда те макали уставшие после летней работы телеса в речную воду. Катался с мелкими духами на водяных колесах при полной луне, пугая до дрожи сторожей.
