Военные конфликты на Дальнем Востоке и Беларусь. 1921–1941 гг. - страница 13

Мемуары Черепанова подробно освещают повседневную жизнь советников и их семей. В книге «Северный поход…» упоминаются семьи Бородина и Кончица, которые делили вместе с мужьями и отцами все трудности и опасности их жизни. Заметим, что сам Кончиц в своих дневниках ни словом не обмолвился не только о присутствии семьи, но также о том, что в Китае у него обострился туберкулезный процесс, который начался еще в годы Первой мировой войны. За него это сделал Черепанов, подчеркнув, что советник Кончиц «превозмог недуг и остался в строю». Автор мемуаров описывает внешность наших земляков, приводит неординарные биографические данные Бородина.

Определенный интерес в изучении судеб наших земляков представляют упоминавшиеся выше мемуары В. В. Вишняковой-Акимовой «Два года в восставшем Китае». Будучи китаеведом по специальности и одновременно женой одного из военных советников, она работала переводчицей в Китае в течение двух лет. Ее мемуары не претендуют на глубину исторического исследования, глобальную оценку событий, а лишь весьма ярко воссоздают общий фон военно-политической обстановки в Китае середины 1920-х гг., борьбу политических группировок, нелегкий труд военных и политических советников. Автор несколько строк посвящает Конницу в связи с его тяжелой болезнью, больше рассказывает о жизненных вехах и больших заслугах Бородина.

Краткий биографический очерк о своем земляке Бородине дает историко-документальная хроника «Память» Витебского района (Минск, 2004).

Неоднозначная оценка воздействия Бородина (а по существу – советского руководства и Коминтерна), как главного политического советника Гоминьдана, на расстановку военно-политических сил в Китае середины 1920-х гг. появилась только в работах постсоветских российских историков. Характерен в этом отношении труд А. И. Колпакиди и Д. П. Прохорова «Империя ГРУ. Очерки истории российской военной разведки» (М., 2000), в котором впервые в исчерпывающем объеме собраны сведения об уникальных и практически неизвестных операциях российской/советской военной разведки на протяжении почти двух веков ее существования, о создании и деятельности нелегальных резидентур в 1920-1930-е гг. Авторы рассказывают о существовавших в высших политических кругах СССР противоречиях в вопросе предлагаемой Гоминьдану политической концепции реорганизации и дальнейшего развития, подчеркивают отрицательную роль Бородина в осуществлении взятого Советским Союзом курса на советизацию китайской революции 1911 г. и высказывают мнение, что «политика Бородина по отношению к Гоминьдану и главнокомандующему китайской армией Чан Кайши привела к резкому обострению отношений между правительством Китая и СССР». Признаем, что анализ хода соответствующих исторических событий не позволяет отрицать правомерности данного заявления.

Такую же негативную оценку деятельности Бородина как проводника идеи «мировой революции», господствовавшей в 1920-е гг. в умах большей части советского руководства, дает К. А. Залесский в работе «Империя Сталина. Биографический энциклопедический словарь» (М., 2000).

Что касается М. С. Филиповского, биографические сведения о нем, включающие упоминание о работе советником в Китае в 1927 г., содержатся лишь в одном издании – «Великая Отечественная: командармы: военный биогр. словарь» (М.; Жуковский, 2005).

В уже называвшемся нами двухтомнике А. И. Колпакиди и Д. П. Прохорова «Империя ГРУ. Очерки истории российской военной разведки» помимо биографических данных о Бородине содержатся сведения и о других земляках – сотрудниках Разведывательного управления Штаба РККА в 1920-1930-е гг., которые имели либо могли иметь отношение к событиям в Китае. Упомянуты А. С. Рогов, уроженец Полоцка, который в 1920-1930-х гг. работал непосредственно в Китае, а также С. Г. Аркус, Б. В. Артюкевич, Н. П. Вишневецкий, Р. Л. Гинзбург, В. С. Несте-рович (Ярославский), Е. В. Стельмах, Я. А. Файвуш, Л. А. Шнитман, П. Г. Шпилевский.