Дедок, кажись, смекнул, что дело пахнет керосином. Больная поясница не помешала ему дать стрекоча прямо в распахнутое окно. И вовремя. Еще мгновение и сияние стало совсем невыносимым. Оно залило всю маленькую комнатку, вырвалось на улицу, поглощая всё на своем пути.
А затем раздался взрыв. Взрыв, который стал квинтэссенцией моего испытания. Пол подо мной раскололся на несколько частей, и я, от страха и удивления даже не вскрикнув, рухнула вниз вместе с досками, столиком и своей неудачной попыткой подчинить свою неадекватную энергию Ци в моем не менее неадекватном организме.
Вот, что значит в прямом смысле провалиться с треском.
Глаза я открыла уже лежа в кровати в полумраке своих покоев.
Уже вечер? Как неудачно-то вышло… Целый день, который я могла потратить на обучение управлению Ци, а также дочитыванию литературы по диагонали, просто… испарился! Ли, должно быть, рвет и мечет. По-своему, по-стариковски. С участием стограммовой стопки. Ну, в семье не без урода – это теперь про меня. Клану Лао не повезло конкретно в тот день, когда Айлин пала смертью храбрых.
– Айлин, – услышала я чей-то незнакомый голос.
Точно незнакомый. Ни одному из братьев или же дядюшке он принадлежать не мог. Вражина проникла на периметр?! Или же…
Повернула голову по направлению к источнику низкого баритона и в изумлении приоткрыла рот.
Мужчина, сидевший подле моей кровати, был почти точной копией Шена. Вернее… Шен был точно копией этого мужчины. Длинные черные волосы струились по широким плечам, лицо казалось высеченным из камня, настолько мужественно-грубыми оказались его черты. Под его весом стульчик так же жалобно трещал, как и под весом моего крупногабаритного старшего брата.
– Отец? – непроизвольно вырвалось у меня, но понадеялась на то, что не прогадала. Интуиция – вторая истина.
– Ли утверждал, что твоя амнезия касается многих жизненных аспектов, – слабо улыбнулся генерал Лао. – Приятно знать, что моей личности она не коснулась. Я бы, наверное, обиделся.
Не удержалась от смешка, однако мужчина снова посерьезнел. Доля секунды и от улыбки не осталось и следа.
– Соуль отказался от тебя, – припомнил отец уже знакомый мне факт. – Это прискорбное известие. Никогда не думал, что он окажется настолько принципиальным. При жизни… он таковым не был.
При жизни? Соуль? Имеется в виду… душа, заключенная в нем? Отец Айлин знает, чья это душа? Но никому уже не скажешь, что это не Соуль принципиальный, а я – чужачка. Слишком уж сильно эта душа была привязана к своей хозяйке, чтобы допустить к себе кого-либо еще.
– Я понимаю, что следует незамедлительно отправиться за другим, – продолжал генерал. Шевелились только его губы. Лицо оставалось непроницаемым. – Но справишься ли ты в таком состоянии? Не хотелось бы, чтоб столь трудный путь был проделан зазря. Ты же помнишь, что души наблюдают за каждым твоим шагом во время паломничества? И если они сочтут тебя недостойной, твоя заготовка для Соуля, оставленная на горе Духов, к утру окажется пуста.
А про этот факт дядюшка скромно умолчал. Получается, мне нужно не просто совершить вылазку из пункта А в пункт Б, но еще и геройствовать в пути? Спасать котят с деревьев, переводить бабушек через дороги и всё такое подобное? И тогда души, углядев во мне достойную, наперебой помчатся в мое оружие, дабы сопровождать меня верой и правдой на протяжении всей жизни? Красиво. Но что-то подсказывало мне, что задача эта трудновыполнима. Тем более для той, кто нисколько не заслужил быть избранной.
