– Нет, – подавленно произнес Кирилл, хотя в душе, возможно, был солидарен с дядей Гришей.
– На нет и суда нет, – заключил Степаныч, и в моем наушнике повисло длительное молчание.
Шутит Степаныч? В его возрасте и с его заслугами подобные шуточки прощаются. Но вот злость у дяди Гриши не наигранная. Олег между тем вырулил в переулок и исхитрился объехать пробку. Лемберг, как и было оговорено, оторвался от нас при въезде в Москву и ждал моего сигнала.
* * *
– Долго здесь стоять будем? – спросил Олег, кивнув в сторону двенадцатиэтажного дома, во дворе которого мы затормозили десять минут назад.
В пробках мы настоялись основательно, натура бывшего милицейского спецназовца жаждала действия.
– Сиди здесь и жди меня, – ответил я и распахнул дверцу.
– Понято, – дернул накачанной шеей Олег.
Войдя в подъезд, я не стал вызывать лифт, а отправился по лестнице пешком. На четвертый этаж, где находилась квартира двадцать два. Именно в ней произошла моя первая встреча с человеком, которого я знал как Комбрига. Оказавшись в коридоре рядом со злополучной квартирой, я секунд двенадцать потоптался около дверей, делая вид, что нахожусь в поиске. Если я сейчас позвоню в двадцать вторую, то очень велик риск, что оттуда выскочат ребята, тренированные ничуть не хуже меня, и быстренько утащат к себе. Это меня не устраивало. А вот то, что за мной уже ведется наблюдение, я не сомневался. Подойдя вплотную к двадцать второй, я приподнял руку, точно хотел позвонить, но замешкался. А вдруг здесь никого нет, конспиративную квартиру временно, что называется, «заморозили» и я зря теряю время? Однако других нитей, ведущих к Комбригу, у меня не было. Звонить тем не менее я не стал. Но и уходить не торопился. И не даром...
– Кто вам нужен? – услышал я женский голос из двери квартиры двадцать один.
– Никто, – внятно ответил я, не собираясь при этом уходить.
– А что вы здесь делаете? – продолжила женщина.
– Осматриваю вашу площадку, – честно отозвался я, будучи готовым к любому развитию событий.
– Зачем?
– Нужно.
За двадцать первой дверью умолкли. Если за мной наблюдают те, кто мне нужен, то сейчас они решают, что со мной делать. Может, я из домоуправления, или из местной милиции, из санэпидемстанции, строительной инспекции?! Веду осмотр помещения, и не более того. Наши противники так же, как и мы, крайне не заинтересованы в расшифровке. Если я из домуправы, то меня лучше отпустить с миром. А если нет?! Противник наверняка постарается расколоть меня, не раскрываясь при этом сам. Между тем мягко щелкнули дверные замки, и на пороге двадцать первой квартиры появилась молодая, не лишенная привлекательности и обаяния женщина в брюках и обтягивающей футболке.
– Так что вы здесь осматриваете? – строго уточнила она.
– А вы сами посмотрите! – я ткнул пальцем в потолок.
– Чего «смотрите»?! – не поняла женщина, так как на потолке ничего не было видно, в силу слабого освещения.
– Да ничего, – хамски произнес я. – Только вопросы задавать умеете, а площадку в порядке содержать не можете.
– Не грубите! – тоненько взвизгнула дама.
Я бросил на нее быстрый взгляд и отметил, что дверь она не распахивает, поэтому разглядеть, что (и кто) находится в ее квартире, невозможно. Впрочем, ответ на этот вопрос я получил достаточно быстро.
– Кто там такой вежливый? – послышался из квартиры мужской бас.
Не прошло и пары секунд, как на площадку вышел крепкий парень с короткой армейской прической.
