Битое стекло неизбежно поскрипывало под ногами, да монотонно скрежетала ножовка Терапевта. Сладостные звуки, свидетельствующие о преданности товарища. Уж она-то знает Данилу Косолапова! Что бы ни произошло, он найдет возможность прийти на помощь. Что бы ни случилось, Терапевт всегда и неизменно весь, с головы до пят, увешан всевозможной амуницией. У него всегда есть под рукой и слесарный, и медицинский инструмент, и мелкие запасные части, необходимые для ремонта автомобиля.
В снаряженном виде Косолапов походил на богато украшенную новогоднюю елку и при ходьбе издавал мелодичное позвякивание. Вика не любила ходить в разведку вместе с Терапевтом – слишком шумно, но сейчас мерное скрежетание его ножовки придавало уверенности в своих силах и отваги. Чего уж там, она – не робкого десятка, позабыла, как надо бояться. Откуда же взялся страх? Проскочил неприятным холодком меж лопаток, свалился в лохматую штанину «кикиморы», выскользнул наружу, зашуршал по битому стеклу.
– Кто тут? – едва слышно прошептала Вика, перевела режим огня на своем АК на одиночные выстрелы и добавила в полный голос: – Выходи!
Парень вышел из дверного проема, ведущего в подсобное помещение магазина. Обычный парень: приятное лицо, хорошая куртка мягкой кожи, обут не в берцы, а в обычные, цивильные ботинки, лицо продолговатое, породистое, интеллигентное, симметричное, а потому не слишком запоминающееся. Во взгляде нет обычной для жителей Пустополья голодной шакальей настороженности. Вроде бы и знакомый парень, и на местных похож, но какой-то чужой.
– Ты чей? – рявкнула Вика.
Парень молча, с простодушным вниманием смотрел на неё.
– Почему не отвечаешь? Глухой? Немой? Тупой?
Он равнодушно смотрел в дуло автомата, словно вовсе не ведал о том, для чего предназначена эта черная штуковина. Вика продолжала разглядывать его, преследуя одну лишь цель: необходимо как можно скорее понять, где он держит оружие.
– Подними руки! – наконец скомандовала она.
– Зачем?
– Ой! Подал голос! Значит, не немой и не глухой! Подними руки. Я тебя обыщу.
Парень улыбнулся, зевнув, потянулся. Ножовка скрежетала в ускоренном темпе. Наверное, Терапевт слышал их голоса.
– Отпусти меня с миром, – проговорил парень. – Я не хочу общаться с твоими друзьями.
И он прибавил ещё пару фраз на каком-то малознакомом Вике языке, возможно, на немецком.
– Я не хочу стрелять в тебя, но сейчас придет Терапевт, и тогда…
– Терапевт – это тот, кто пытает пленных?
– Кто ты такой? – крикнула Вика во весь голос, отчаянно надеясь, что Данила её услышит.
Ножовка скрежетала в бешеном темпе, слышался стон раздираемого кусачками металла. Вика двинулась по направлению к парню. Палец на спусковом крючке автомата омертвел. Сейчас она знала наверняка: при любых обстоятельствах она ни за что не сможет выстрелить в этого человека. Ни за что!
– Оставь это! – Он просто протянул руку и толкнул дуло автомата вниз. – Меня зовут Ярослав, а ты…
Его новая улыбка показалась Вике застенчивой.
– Что – я? – Ещё минута – и она свалится замертво. Как же сердце-то колотится! Но почему?!
– … культурная девушка. Я уж подустал от всех этих «шо» да «та». В институте учишься?
Вике показалось, будто она превратилась в тот самый, легендарный соляной столп. Бренчание ножовки умолкло.
– Короче. Там лезет этот ваш новоявленный Торквемада. Я не хочу с ним связываться. Меня зовут Ярослав. Если захочешь пообщаться – сумеешь найти, ты ведь разведчица. Или я сам тебя найду, Пчелка!
