– А я вам рассказывала, как моя подруга сама отбивалась…
– Слушай, Калинина, – прервала одноклассница. – Ты уже достала со своей Георгиной. Георгина то, Георгина сё. Каждый день одно и то же.
Девочки захихикали.
– Долго эти истории придумываешь?
– Я ничего не придумываю! Георгина… Вы думаете, её нет?!
– Конечно есть, деточка, – самая высокая из девчонок – Настя – обняла Свету со спины. – Она есть у тебя в голове.
Света вырвалась и стукнула Настю учебником по руке.
– Ничего я не придумываю. Не нравится, не слушай!
Подруги захохотали, явно наслаждаясь новым шоу: Калинина-обиженка. Света и раньше терпела подобное, но теперь, когда папа воскрес, а мир преобразился, это было особенно больно. Как взлететь и упасть.
К счастью, вмешалась одноклассница Юля:
– А вчера в «Зачарованных» видели как Пайпер…
Дальше она не слушала. Не интересно! Какие-то «Зачарованные». То ли дело Георгина с её маньяками. Ведь это интереснее! Это живое, реальное. Но даже Георгина, с её миром, полном событий, померкла. Стала чем-то далёким и таким же придуманным, как американские ведьмы, популярные у подростков. Всё померкло. Настоящим было только послание от отца. Даже слова учительницы, которые раньше имели значение, проносились как шум – насквозь.
Для Светы началась новая жизнь. Пока ей не хватало мужества это осознать, но она началась. И не сегодня. А тогда, в роковой август и роковой год с тремя нулями.
«Я должна… нет, нет, нет, безумие! Но я должна. Обязана!»
Из зеркала на Свету глядела девочка двенадцати лет со светло-русыми прямыми как стрелы волосами, с мягким круглым лицом, с глазами серыми, в маму, но наполненными той же добротой, что была у отца. Доброты этой было в избытке, и Света не любила в себе эту черту.
«Слишком мягкая. Слишком застенчивая».
Девочка была в меру красивой – ни изгоем, ни центром внимания. Она всегда добивалась дружбы с самыми неприятными людьми, и те её не трогали, даже не оскорбляли.
«Меняться».
Она сжала кусок мыла. То выскользнуло и чуть не отбило край раковины – Света вовремя успела поймать.
«Дура».
Надо было только решиться. Чемодан собран. Вещи взяты – и тёплые, и летние. Зубная щётка, расчёска… взять осталось только себя.
Розовые наручные часы показывали девять вечера. Почему-то Света возненавидела эти часы, именно за их цвет. Слишком девчачий. А ведь надо быть мужественной, с этой минуты. Она сняла часы. Положила их на раковину. Вздохнула. Надела обратно. Часы могут пригодиться – они механические, а телефон сядет. У Светы был телефон – модная и не самая дешёвая раскладушка, подаренная мамой на одиннадцатый день рождения. Что примечательно, не розовая.
«Пора».
Она вышла из ванной. Оставила в прихожей записку, в которой изложила всё честно, разве что не упоминая про письмо. «Я еду к подруге в Новосиб. Я так решила! Мама, не переживай, я вернусь в целости и сохранности. Целую (в смысле поцелуя, а не то, что я вернусь целой, хотя это само собой). Всё, пока!». Мама в это время была в магазине. Повезло! Из дома она выходила только в магазин и на почту.
Когда бежишь из дома, думаешь, будет холодная погода, моросящий косой дождь, завывающий ветер. И ты будешь идти героически, преодолевая непогоду. Свету же встречал тёплый и даже приятный вечер. Полный штиль.
Всю дорогу до вокзала она думала: «Спросят ли паспорт?». Если нет, блестяще. Если да, придётся выкручиваться. На автобусной остановке, она надела наушники и с полминуты выбирала, какую музыку включить. В основном попадалась дурацкая попса.
