«Не сейчас!» – подумала Света. Сейчас нужно было что-то эпичное, соответствующее моменту. Первые шаги в неизвестность. И тут попался трек, от которого на её глазах, в прежние годы, наворачивались слёзы.
В шесть лет, благодаря маме, Света хорошо знала английский. Она умела и очень любила петь. В редкие счастливые месяцы, когда папа был дома, она пела родителям песни на английском, и особенно любила нежную и трогательную «Ode to My Family» – «Оду моей семье», группы The Cranberries. Девочка настолько обожала этот ирландский коллектив, что песни «клюкв» и Долорес О’Риордан постоянно были её спутниками по жизни. Порой, она даже задавала вопросы и слышала в песнях ответы. Шесть лет назад она пела «Оду моей семье», стоя посреди комнаты, босая на тёплом ковре. Мама и папа сидели на диване, играл магнитофон, и, взяв расчёску вместо микрофона, Света пела негромко, местами фальшивя, но так душевно, что улыбка не сходила с папиного лица. Мама иногда кивала, чуть подавшись вперёд – ей было интересно исполнение, произношение английских слов, а вот папе важна была душа.
Теперь, шесть лет спустя, в ожидании последнего автобуса, двенадцатилетняя Света, глубоко внутри оставшаяся той самой босой девочкой на ковре с расчёской, выбрала ту самую композицию.
«Ту ту-ду ту. Ту ту-ду ту… – нежно напевала Долорес О’Риордан. Света тихонько подпевала, стараясь не закрывать глаза, чтобы не пропустить автобус. – Understand the things I say. Don’t turn away from me…»
В салоне, кроме беглянки, почти никого не было. Только парочка молодых на заднем сиденье. Парень и девушка. Они о чём-то шептались, девушка хихикала. У них всё было хорошо. Они никого не теряли. Никуда не спешили на ночь глядя. Ехали, наверное, домой. Или она к нему, или он к ней. Света поймала себя на мысли, что завидует их счастью. Они есть друг у друга. У неё же не было никого. Мама – не в счёт. Подруги? Смешно. Парни из класса, которые хотели с ней дружить? Но они предлагали так неискренне, будто на один день. Нет! У неё был только папа. И был он где-то далеко впереди, в темноте, куда медленно катил автобус.
Медленно. Слишком медленно. Так можно и заснуть. Надо было включить что-то бодрое, и Света нашла песню, подходящую по теме. The Cranberries – Skeleton.
«Faster, faster, faster!» – пела солистка.
«Быстрее, быстрее!»
Но песня только навеяла мысли и дрёму. Света не заметила, как произошло то, чего ей так не хотелось. Большие дома скрылись. Остались только задворки. Как ни печально было это признавать, она пропустила остановку.
«Что за тупой маршрут! Все нормальные маршруты заканчиваются на вокзале».
– Конечная, – объявил водитель. В салоне теперь оставалась одна пассажирка – одинокая жертва собственной наивности. Пассажирка огляделась. Кругом было темно. Из окна, освещаемые фарами, виднелись кусты, опора ЛЭП, обшарпанная бетонная остановка с переполненной урной и бычки, что валялись вокруг. Всё прозаично. А где вокзал?! Где врата в новую жизнь?
Вокзал был синонимом радости и грусти. Он был узлом, который связывал судьбы людей и, одновременно, порталом, ведущим далеко в неизвестность. Несколько раз в год семья Калининых отправлялась на вокзал, иногда в полном составе, иногда для того, чтобы воссоединиться. Хотелось бы оказаться прямо на вокзале, но один промах – перелёт – и беглянка очутилась вовсе не там, где желала.
