Воинский дискурс: три источника, три составные части - страница 35

есть другими словами признание того, что храбрость, на которую так полагались уставы елизаветинско-екатерининских времен, есть главная добродетель воина. Для вкоренения этого духа требовалось приводить солдатам как можно чаще примеры воинов, издревле прославившихся храбростью и любовью к Царю и отечеству. Примечательно, что патриотическое воспитание отодвинуто здесь на второе место, и это правильно; при всей современной озабоченности тем, чтобы вырастить из военнослужащего гражданина-патриота не должно забывать, что прежде он должен быть воином и, уж конечно, не головорезом-наемником, готовым продавать свои услуги частным военным компаниям.

Чему и как учить солдата, в наставлении сформулировано прямо в соответствии с принципом «учить войска тому, что необходимо на войне»: «При образовании солдата начальник должен иметь в виду, что предназначение его есть война, и обучение в мирное время – не что иное как приготовление к тому или усовершенствование во всем, что тогда от него должно требовать» [116, с. 8]. В военное время усердие ротных командиров должно было обращено на развитие у подчиненных «того мужественного духа, который с полным доверием к начальнику, преодолевая труды и опасности, всегда готов на поражение неприятеля» [117, с. 4].

«Наставление» предъявляло серьезные требования не только к обучению солдат и унтер-офицеров, но и к самим офицерам, первейшей обязанностью которых оно поставляло умение заслужить доверие нижних чинов. Для этого равно востребованы были личностные и профессиональные качества начальников. Офицеры должны были уметь не только командовать и требовать, но и внушать солдатам доверие поведением и опытностью, «подавая им пример мужества собою и распоряжаясь в делах с хладнокровием, осмотрительностью и быстрой решимостью, дабы никогда нижние чины не отстали, если их начальник впереди и не уклонялись от битвы, если уверены, что он благоразумными распоряжениями предохранит их от того урона, который произойдет от оплошности и беспорядка» [117, с. 8].

В педагогической практике всех великих полководцев находилось место не только возбуждению духа воинственного у идущих в бой, но и поддержанию его в тех, кто пролил кровь «за друга своя». Об этом «Наставление» говорило возвышенно: «В кругу обязанностей начальников по предмету сбережения людей возложенных, самая священная – есть помощь тяжело раненным, ежели при быстром наступлении неприятеля не было возможности увести таковых с собою; и мы после того овладеем местом сражения, то еще по окончании дела должно отыскать своих и забрать их; надобно им стараться помочь во всем, что только в наших силах, доставить им, буде только возможно, некоторую пищу и стараться о скорейшей перевозке и доставлении в госпитали, снабдить их одеждою, всем нужным, сколько в силах. Сим исполняется долг против заслуженного воина и поселяется привязанность к начальнику и надежда на него в души подчиненных» [117, с. 33]. Современные боевые уставы Российской армии не обращают внимания на столь важный пункт обязанностей командиров и начальников. Как будто война в XXI веке стала обходиться без раненых, которых при первой возможности командир обязан навестить, похвалить и подбодрить, и без убитых, которым необходимо хотя бы воздать последние почести. Два века назад понимали, что те, кто вышел невредимым из пекла боя, без этого будут ощущать себя расходным материалом, а не героями и победителями.