Итак, автобус заскрипел и остановился возле коричневой стены аэровокзала. Пограничник в фуражке с высокой тульей у входа. Форма сменилась. Такие фуражки носили фрицы в фильмах «пятидесятых», а сегодня ее и украинскому пограничнику не зазорно надеть. Зал выдачи багажа тускло освещен, по углам осторожно горят скромные светильники. «Экипаж» немедленно достает сигареты и устанавливает дымовую завесу.
Страна третьего мира. Ни в одном цивилизованном месте государство не позволяет себе так обращаться со своими гражданами. Сегодня курение точно определяет место на социальной лестнице – ниже середины им бравируют, с середины и выше стыдятся и стараются изжить. Это относится и к частным лицам, и к государственным системам. Мысль о том, что во внутреннем кармане моей куртки лежит паспорт с золоченой менорой на синей обложке, греет сердце.
Жду мелких пакостей, но таможенники вежливы. Лица мне их не нравятся, определенно не нравятся. На них четкие следы борьбы за выживание и больше ничего. Ни тени улыбки.
Улыбка – тоже символ, знак. Позволить себе улыбаться может спокойный, уверенный человек. Не растягивать рот по-американски, обнажая десны и просовывая сквозь зубы кончик языка, демонстрируя лучезарную самоуверенность, а относиться к миру, как к нормальному месту обитания, дружески воспринимая его уловки и увертки.
Нет, ты многого хочешь от украинских таможенников. Они вежливы, не придираются. Вот и все, а этого достаточно.
Машина для проверки багажа только одна, пассажиры дисциплинированно выстраиваются в очередь и медленно движутся к ее широко распахнутому зеву.
Крашеная блондинка в черном кожаном пальто выбегает на середину зала и, сморщив лицо в гримасу маленькой обиженной девочки, обращается к публике.
– Тут пакет стоял, с детскими игрушками, и пропал. Отдайте, пожалуйста, люди добрые, племяннице везу, больной ребенок, осложнение после гриппа, ножки отнялись. Отдайте! Ради ребеночка!
Звучит она вполне искренне, но голос, прокуренный голос видавшей виды барменши нарушает целостность картины. Впрочем, у барменш тоже бывают племянницы, и они тоже болеют гриппом. Блондинку жалко, несмотря на крашеные волосы, неестественно-красный помадный рот и отставленный круп хорошо поработавшей кобылы.
– Та еще ж никто не выходил, – отвечают из толпы, – куда ж он денется, пакет твой. Пошукай по залу, сама, поди, обронила в спешке, а теперь паникуешь.
«Барменша» кивает, и, словно пророк, получивший пророчество, устремляется на поиски. Толпа раздается перед ее доминирующим бюстом, словно волны под форштевнем танкера. Через минуту с другого конца зала доносится ее торжествующий вопль.
– Нашла, дура, – меланхолически отмечают в толпе.
Вот и моя очередь. Сумка с вещами скрывается в недрах «проверяльной» машины, а я предстаю пред светлы очи блондинки с усталым лицом. Голубая пилотка с трезубцем с кокетливо сдвинута набок, форменный пиджачок хорошо притален, а верхняя пуговица небрежно расстегнута. Под напором, так сказать, упругого достояния. На заграничных рейсах и миллионеры летают, а место таможенницы ничуть не хуже места продавщицы в рассказах О.Генри. Девушка на посту. Во всех смыслах.
Блондинка, похоже, натуральная. То есть уловка природы натуральна, а не подделана. Сколько мужчин попадаются на нехитрый психологический ход, толком не понимая, почему их влечет к дамам светлой масти.
