За порогом стоит Лора.
– Извините, что прямо в номер. Можно?
– Да, да, пожалуйста. Правда, у меня слегка не убрано, прошу прощения.
– Нет, это я прошу прощения.
Двери я не запираю. Мало ли какие мысли могут полезть в голову. И хоть я достаточно хорошо владею собой, но зачем потрафлять злому началу? Справиться я с ним, несомненно, справлюсь, еще на дальних подступах, однако в психометрии истинным победителем считается не тот, кто разгромил противника, а тот, кто уклонился от боя.
Лора в нерешительности останавливается посреди комнаты.
– У меня к вам длинный разговор. Если честно, я специально попросилась вас сопровождать, рассчитывая выкроить время для беседы. Но если неинтересно, то можно поехать по Одессе.
Вот кокетка! Впрочем, возможно это от смущения.
– Если честно, беседа с вами мне интереснее любой поездки.
Ах, как неловко получилось! Она может воспринять мой ответ, будто личный комплимент. Надо поправить.
– Вы же знаете, что для психометриста главные события происходят не снаружи, а внутри. Снимайте плащ, усаживайтесь и начнем.
Плащик у Лоры почти невесом, но на ощупь воспринимается как дорогая, солидная вещь. Пока я вешаю его в шкаф, Лора уютно устраивается в кресле и вытягивает ноги поближе к обшивке подводной лодки. На ней серая, в черную точку юбка и черный, обтягивающий свитер. Свитер выгодно подчеркивает формы. Она красива, Лора.
– Вы знаете, я не смогла припарковаться у гостиницы и шла два квартала пешком, промочила ноги. Можно снять сапоги?
– Пожалуйста, пожалуйста.
Это наивность или прием? Если прием, то уж больно лобовой. Я ведь, все-таки, не Филька. Хотя для Фильки приемы не нужны, стоит только закрыть за собой дверь, и он готов. Однако посмотрим. Забавное получается начало разговора.
Лора начинает стягивать сапоги. Я демонстративно отворачиваюсь к окну. Холодные пальцы дождя барабанят по карнизу. Погода – хорошо бы собаку купить.
– Может чаю – согреться?
– Нет, благодарю, мне не холодно. Только ноги промокли.
Действительно, чулки телесного цвета потемнели в тех местах, где пальцы соприкасаются с носком туфель. Ступни у нее маленькие, непропорционально маленькие для ее роста, стройные лодыжки, аккуратный подъем. Дальше уже юбка. В общем, черт побери, эффектная сцена: профессор психометрии в командировке.
Я приподнимаю второе кресло и устанавливаю его напротив Лоры. Напротив, но с таким расчетом, чтоб нельзя было дотянуться. У женщин, во время разговора, иногда бывают непроизвольные прикосновения и прочая атрибутика эффектных жестов. Подальше, подальше.
Лора нервно потирает руки.
– Если позволите, я начну с самого начала. Очень вас прошу, перебивайте меня, важно любое ваше замечание. Есть так много вопросов, на которые надо найти ответы, я не буду их задавать, но если по ходу рассказа вы увидите, то, пожалуйста… хорошо, да? Вы скажите мне, я вас очень прошу…
Ого, это почти истерика.
– Сразу после окончания средней школы я уехала учиться в Цфат. Нас было несколько подружек, обычная девчачья компания. Подружки все остались в Израиле, большинство замужем за психометристами, обычный маршрут для девочек из Цфатской психометрической.
– Не только из Цфатской. Иерусалимская и реховотская построены по тому же принципу.
– Да, я это быстро поняла, и мне стало скучно. Девчонки без конца обсуждали, какого мальчика они бы хотели заполучить, строили планы, где поселиться, как устроить квартиру, а мне хотелось чего-то иного. Не конкретных вещей, нет, а просто иного. Если бы я тогда смогла определить, чего же мне хочется, я бы, скорее всего, бросила школу и занялась бы интересующим меня делом. Проблема состояла в том, что дела никакого не было, а просто томление и тоска.
