«Не может быть. Это не со мной…» — я всё повторяла и повторяла эти слова, как заклинание, как наговор, что поможет мне очнуться от страшного сна… Но, увы, ничего не менялось… Почему? За что?
— Признаваться будешь? — зло спросили меня.
Промолчала. Что тут говорить? Всё уже сказано.
— Упрямишься?
Я распутала юбки и уселась, скрестив ноги. Подгребла под себя побольше трухи, чтобы было не так жёстко. Прикрыла глаза, ожидая, когда же протяжно заскрипит дверь, извещая о том, что я осталась одна. Пытаясь не сойти с ума, упорно цеплялась остатками разума, который настойчиво желал отключиться, за идею, что стоит заснуть и проснусь уже дома. В «Сапсане», в квартире. На вокзале. Где угодно, но не здесь.
Время шло, ничего не происходило.
Кинула взгляд на своего мучителя, и меня бросило в жар — громила стоял у дверного проема и как-то странно, не моргая, смотрел на меня, явно не спеша покидать помещение. А в глазах у него разгоралось что-то тёмное, жадное. Жуткое.
Я невольно задрожала.
— Такая… благородная, — проговорил он тихо-тихо. — Такая беззащитная… — при этом Гарри растягивал слова, будто наслаждаясь моей реакцией. — Сладкая…
— Нет! — как можно твёрже произнесла я, из последних сил пытаясь не показывать страха, не визжать, а говорить спокойно, как уже случалось однажды, в темном проулке, когда мне навстречу выскочил огромный бродячий пёс.
— И вся в моей власти… — явно смаковал сложившуюся ситуацию этот отморозок.
— Нет!
Резкое движение. И вот он уже рядом. Затрещала ткань жакета, звонким градом посыпались пуговицы по полу. Рывок, и я опрокинулась на спину, придавленная его телом. В лицо пахнуло перегаром. Его руки зашарили по телу, задирая длинную юбку. Коснулись ног.
— Нет! Нет! Не-е-е-ет!!! — пытаясь вывернуться из ненавистных объятий, кричала я, срывая голос, пытаясь дотянуться ногтями до его проклятущей морды, вцепиться в глаза. Убить.
А он лишь смеялся:
— Ох, какая леди-то страстная… Огонь просто.
Я-таки извернулась, вцепившись зубами в его шею.
— Пусти, тварь!!! — заверещал детина странно тонким голосочком, скатываясь с меня и отшвыривая, как тряпичную куклу в тот самый угол, откуда прежде доносилась крысиная возня.
Из-под руки с пронзительным писком выскользнуло что-то упругое, гладкое и тёплое. Мерзость! Шатаясь, я поднялась на ноги и с ненавистью уставилась в перекошенную рожу своего противника.
— Убью! — глазки мерзавца налились кровью.
Но я, как ни странно, перестала бояться и дрожать. Пришло осознание — умру, но жертвой не стану! Теперь я в полной мере понимала смысл фразы "стоять не на жизнь, а на смерть". И вместе со спокойствием и осознанием этого пришла сила. Странная. Покалывающая меня изнутри сотнями иголочек.
Стоило этой гнусной образине сделать ко мне шаг, и с моих пальцев слетели острые как бритва льдинки. Я просто видела каждый смертоносный краешек, каждую грань, что впивалась в его кожу. И наслаждалась каждым мигом его агонии, каждой каплей пролитой крови!
О-о-о-о, как он кричал! А я? Я хохотала. Чувствовала что разум покидает меня, уплывая куда-то далеко-далеко, но мне было всё равно. Может быть, так я вернусь в родной мир, в мою уютную квартирку, где это жуткое подземелье забудется как страшный сон.
— Что происходит?!!!
Голоса доносились издалека… Путались в голове, переплетаясь с гулом, с шипением льдинок, оберегающих меня, и визгом продолжающего корчиться от боли мерзавца, что ещё мгновение назад хотел меня изнасиловать. Его визг мне нравился больше всего. Он ласкал слух. Данил какое-то пьянящее умиротворение.
