– Бабушка, ты самая старая у нас, – обратилась Фрося к Зотихе. – Ты у нас много повидала.
– Повидала, токо старее меня есть, – обиделась старая и отмахнулась.
– Я к тому, ты может вспомнишь, пропадали когда-нибудь мужики, так вот, запросто?
– А волки детишек воровали?
– А на людей нападали?
На Зотиху посыпались вопросы.
– Не упомню я такого, бабы. Овец, волки, было не раз, таскали, и на коров нападали, было, а на людей – спаси и сохрани. Ну, мужики бегали. Кто от бабы, кто к бабе, по одному. А чтобы вчетвером или даже по двое, не упомню.
Женщины передумали и пересудачили всё, и вместе, и попарно, и по отдельности, но так и не нашли разумного объяснения, как и не разумного. Впервые в жизни они столкнулись с вопросами, на которые не было ответа. Это было неожиданно, как же… без ответа.
…Стемнело, а мужики не возвращались. Вдруг, со степи послышался душераздирающий волчий вой. Охнув единым выдохом, женщины сбились в кучку. Тоскливый вой несколько раз повторился с других сторон, как будто стая волков окружала посёлок. Страх морозом по коже начинал студить и сковывать тела, и волю женщин и детей. Свежий ветер со степи стал каким-то тяжелым даже не проходил в легкие, давил на плечи, пригибая всех к земле. Первой очнулась, как это ни странно, Зотиха. Обычно она просто дремала.
– Бабы! Давайте, огонь раж. жигайте, лампы все жапаляйте, и сюды все жбирайтесь! – когда она решительно злилась, то шепелявила, совсем по-другому.
– Щас, мам, – вскочила Василиса. – Валька, спички давай. Быстро!
– Костер нам надо разжечь! – послышался мальчишеский голос. – У меня спички есть.
Боясь больше не волков, а то, что ему влетит от матери за спички, мальчишка протянул коробок.
– Что ж ты молчал, давай сюда. Валька, лампу еще одну принеси.
Валентина, которая никогда не шла на поводу у вечной соперницы, мигом принесла из избы лампу и дрожащими руками начала зажигать её над плитой. Как показалось всем, вой раздался с огорода, а из-за сарая блеснуло два огоньки. Так блестят в темноте волчьи глаза. Валентина ойкнула, дёрнулась и от испуга выронила лампу, стекло разбилось, керосин вылился и вспыхнул. Раздался крик, когда огненная струйка потекла к корыту в котором уютно спал Сашка, и осветила испуганные лица. Недалеко раздались один за другим выстрелы и через минуту во двор вбежали испуганные мужики.
– Вы что, дурынды, подпалить тут всё решили! Оставить нельзя!
Они стали топтать огонь, забрасывать землей и чем ни попадя.
– Волки кругом воют! – кричали дети – Совсем рядом! Вон там глаза горели!
Огонь на земле быстро затоптали и разожгли в летней печке. Мужики сели кто где, ближе к огню. Они были сильно возбуждены, переглядывались. Стоило одному глянуть в темноту или в небо, как остальные делали так же.
– Волки воют, слышали?
– Волчица одна бегает. Я даже пальнул в неё два раза, издалека, – доложил Петро. – А может и ранил. Утром пойду, посмотрю. Теперь-то точно не сунется.
– Пострашней волка, едрит… есть кой что, так я думаю, – напряженным, испуганным и дрожащим голосом добавил Андрей.
– Ну, и кто может быть страшней волка для тебя, кроме Вальки, – съехидничала Василиса.
– Дура ты, хоть и кассиршей была, – он задрал голову и ткнул пальцем в небо. – Там всё! Там пострашней волка летает… чёрте что. И силища у него, едрит твою, такая – и не снилось вам. Скалу поднимает!
– Трепло.
– Сами вы, трепло.
– Друганы, а ну признавайтесь, ну… Вы что-то видели, да? Видели?
