…У них родилось пять детей. Старший сын вернулся с афганской войны в цинковом гробу, как говорили – героем. Второй через три года пропал без вести, там же. Много лет распускали слухи, что он в плену у моджахедов и остался там жить за веру. Многие годы была хоть какая-то надежда, да так надеждой и осталась. Третий сын получился сильно ветреный, неспокойный, точно, как трава перекати-поле, вот уже тридцать лет ни слуху, ни духу. «Где шайтан носит» – сокрушались старики, но верили, молились и ждали.
Одна дочка училась в Алма ате, там вышла замуж за студента турка. Вот глупая девчонка, и уехала в далекую Турцию, где и затерялись её следы. Конечно, глупая, ничего общего нет между степной казашкой и турком. Бывает, что вера одна, только почему-то, по-разному понимается. «Настоящая наша мусульманская вера – хорошая. Мой предок по бабушке, тыщу лет назад, один раз даже спину у пророка поцеловать смог. Шибко стеснительный был, потому не стал за это для себя почестей у людей просить». Так часто говорила Айша соседям. «А турка… так ещё моя бабушка говорила, все лживый, он за мелкую денежку и пророка продаст. Бедная наша дочка в рабство видно попала!»
Последняя дочка вышла замуж за русского, и она была ею очень довольна. «Шибко хорошего человека выбрала себе моя дочка, шибко хорошая семья». Только часто вздыхала, что живут далеко, аж в Волгограде. Для Айши это было так далеко, как на другом краю земли, правда, постоянно звала дочка их к себе жить, а однажды, чуть не силой хотела увезти. Отец сказал тогда, что они с Айшой будут жить на этой земле, пока кто-то не умрет первым и останется в родной степи, а живого, пусть дочка забирает, куда хочет. Аллах рассудит, он справедлив.
Как будто плохой ветер дунул и улыбка стала сходить с круглого лица. Айша медленно вставала с тревогой осматривая непрошенных гостей, она сразу что-то поняла.
– Айша, где мужики? – спросила Василиса.
Она подошла к старушке, отодвинула рукой и заглянула за спину, как будто там мог кто-то спрятаться. Айша тоже оглянулась.
– Какая мужики? Нет, мужики… тута.
– Наши мужики, целых четыре, едрит твою, они твоего Ш. шикты… бая принесли! – нервно крикнул Андрей, но Василиса ткнула его в бок и он замолчал.
– Нету, никакой мужики тута сёдни, и давно не было его тута, – встревоженная старая женщина покачнулась. – И мой старика нету, изба пустая, ночь и день уже. К вечеру обещалси.
Андрей побежал в избу, донёсся стук, будто он сундуки открывал и тут же выскочил.
– Бабы, никого! Едрит твою!.. – вытер кепкой лицо и с размаху бросил её под ноги.
– Ты даже не брехун, трепло ты последнее, если так смог народ взбаламутить! – крикнула Фрося и залепила ему подзатыльник. – Как ты мог так над нами, ирод!
– Так это… бля бу! Четыре мужика! – Андрей поднял четыре пальца и стал загибать. – Колян, Иван, еще этот… Сашка и… все друганы!
– А где мой Михаил! – выкрикнула из толпы женщина.
– Да, и папка мой! – подсказал мальчишка.
– Вот видишь, Айша, – подытожила Василиса и тоже стала нервно загибать пальцы. – Мужики понесли твоего мёртвого Шиктыбая… твоего! К себе… к тебе. Умер он сегодня, наш Шиктыбай, ну твой, – она подошла и крепко прижала круглую голову к груди, погладила старуху по спине.
Айша толкнула её и отбежала на крыльцо.
– Нету Шиктыбая тута! Моя старик и на войне ни разу мертвый не был. Совсем не был… ни разу!
Она разволновалась, бегала, то с крыльца, то на крыльцо и сердито топала ножками.
