В понедельник 19 сентября у евреев начался пост Цом Гдалия. Что он значил и от чего иудеям следовало воздержаться, Марфа не знала и не интересовалась, но сочла необходимым поздравить подружек-швей и самого Лейбу Прейгерзона. Хозяин ателье подробно расспросил русскую девушку, бывшую за приказчика, кто приходил в его отсутствие и что заказывал. При этом он сперва заглянул в журнал. Всё-таки евреи… весьма необычные люди, стоит признать.
Марфа подробно рассказала о принятых с пятницы заказах, поведав при этом, что успели сделать швеи за всё это время. А успели они немало, и вот почему. В пятницу трудились все впятером. В субботу ателье Прейгерзона никогда не работало, а тут еще и на воскресенье выпадал второй день еврейского Нового года, поэтому умевший считать деньги хозяин, ввиду обилия заказов, упросил Марфу поработать в субботу, а в воскресенье выйти лишь в качестве приказчика, посулив щедрое вознаграждение. Девушка охотно согласилась. В Бога она верила слабо, поэтому ничего зазорного в том, чтобы работать по воскресеньям она не видела. И даже несмотря на то, что Прейгерзон просил ее лишь послужить приказчиком, она всё же садилась за машинку, желая поскорее окончить несколько начатых платьев.
Прослушав доклад Марфы, хозяин довольно причмокнул, пожевал губами и спросил о клиенте, который заказал в пятницу пару из дорогого английского твида.
– Клиент, как клиент, – пожала плечами девушка, не замечая, как на ее щеках выступает румянец. – В форменном сюртуке – стало быть, чиновник.
– Какого ведомства, какого класса? – прицепился Лейба. Про каждого нового клиента он допытывался с особенным пристрастием.
– Да Бог его знает, господин Прейгерзон! Сами знаете, я в чинах и казенных сюртуках не разбираюсь!
– Во-первых, дорогая Марфа, я тебя раз сто просил не называть меня «господином Прейгерзоном», а обращаться ко мне по имени…
– Нет уж! Вы много старше меня, поэтому фамильярничать я с вами не собираюсь! – запротестовала швея. – Если хотите, могу называть вас Лейба Мордухович.
– Будь добра. Так всяко лучше, чем «господин Прейгерзон».
– А что во-вторых?
– А во-вторых, коли я доверяю тебе замещать должность приказчика, тебе следовало бы изучить форменные сюртуки и петлицы, чтобы не попасть в глупое положение. Вот, к примеру, какие на том господине были петлицы?
– А не было у него никаких петлиц! У него погоны были.
– Да?.. – изумился Прейгерзон. – Неужто полицейский?
– Неет! Фараона я определю безошибочно!
– Военный?
– Нет же! Вы уж совсем меня за дуру держите!
– Так кто же он?
– А Бог его знает!
– Ну а погоны-то какие у него были?
– Погоны? Дайте вспомнить… – Марфа сделала вид, что усиленно вспоминает, хотя запомнила их тотчас. – Две звезды с двумя просветами.
– Коллежский асессор? Гм. Недурно, – заметил хозяин, почесав подбородок.
– И что это значит? Высокий чин? – осторожно осведомилась швея, маскируя симпатию к этому человеку.
– Не сказать, что высокий, но и не замухрыжный. Восьмой класс. Тут всё дело в погонах. Стало быть, он важную должность занимает. Молод, стар?
