— Ее так и нашли, бедняжку! — продолжала быстро шептать модистка, склонившись к лицу собеседницы. — Вся в крови, платье разорвано. Мясник, и тот бы пришел в ужас!
— Да кто же мог?.. — Женщина обмахнулась дорожным веером. — На улицу выйти страшно, уже четвертая! И ладно бы где — в нашем благополучном квартале!
Модистка ловко вытащила из кошелька на поясе нюхательную соль и протянула клиентке. Та благодарно кивнула.
— Говорят, — хозяйка лавки понизила голос, — среди них ни одной падшей женщины. Сначала мы полагали, но полиция… Словом, скверные времена!
— Скверные! — поддакнула обладательница веера.
— Ну, как вам, мадам?
Встрепенувшись, модистка обернулась к Шарлотте. Она сообразила, что, заслушавшись, застыла с поднятой рукой, придерживая поля.
Четвертая убитая женщина… По спине пробежал холодок. Отыне вечерние прогулки под запретом. Хотя куда Шарлотте ходить? В театр? Ресторан? На жалование экономки не пошикуешь. Словом, встреча с таинственным преступником ей не грозила.
— Я возьму ее, — повертевшись перед зеркалом, кивнула девушка.
Она успела прочитать цену на бирке, та вполне устраивала.
Модистка с трудом скрыла гримасу. Мысленно женщина причислила покупательницу к третьему сорту — пустая трата времени, никакой прибыли. Вот если бы Шарлотту заинтересовали шляпки на манекенах или образцы в каталогах… Особенно образцы. Тогда бы модистка усадила ее, предложила чаю с печеньем и услужливо кружилась бы вокруг покупательницы. Теперь же… Одно разочарование!
Зашуршала оберточная бумага, и через пару минут Шарлотта вышла из лавки со шляпной картонкой под мышкой. Издали заприметив Марту, девушка улыбнулась и с добродушной укоризной покачала головой. Горничную окружал рой поклонников, кто-то даже подарил служанке скромный букетик фиалок. Она трепетно прижимала его к груди и стреляла глазами по сторонам. Заметив экономку, Марта приосанилась. Шарлотта мгновенно ощутила себя безумно старой, а ведь Марта ненамного моложе, сошла бы за ее младшую сестру. «А ты и есть старуха. — Внутренний голос умел хлестать по щекам. — Никому не нужная старая дева, чей удел — чужие дома. Не мешай ей наслаждаться молодостью». «Вот и хорошо, что никому не нужная, — вступила Шарлотта в мысленный диалог с самой собой. — Лучше чужие дома, чем улица и ночная работа за два пенни». Она могла бы поспорить с еще одним определением, но не стала: зачем ворошить болезненное прошлое? Девушка приехала в Розберг, чтобы навсегда забыть о нем, а оно упорно гналось следом, приходило во снах, подкарауливало посреди дня.
— Ему нет до меня никакого дела, — крепко сжав пальцы, пробормотала Шарлотта. — Ему достаточно, что я уехала и не проболталась.
Хотелось бы верить, хотелось бы верить...
— Вижу, вы с покупкой, мадемуазель.
Слова Марты вернули к реальности. Девушка заставила себя улыбнуться и беспечно ответила:
— Да, немного обновила гардероб. Господин Бош полагает, я слишком скучно одеваюсь.
— Странно, что он вообще заметил. — Похоже, служанка не испытывала особого почтения к хозяину. — Иногда мне кажется, что даже землетрясение оставит его равнодушным. А вам бы, — Марта смущенно запнулась, но уверенно продолжила, — действительно не мешало бы приодеться. Кто вас в таком за экономку примет?
— И как же, по-твоему, одеваются экономки? — со смешком уточнила Шарлотта.
Марта очаровательна! Столь непосредственна, юна и болтлива, но последнее ничуть не утомляло. Наоборот, без словоохотливости Марты девушка была бы обречена на тишину и тотальное неведенье.
