С омегами дело обстояло сложнее. Шейн то и дело думал об этом, косясь на своего нового сожителя. Омеги куда больше походили на альф, чем мясо стаи — беты. В них жила та же страсть и жажда свободы, и Шейн не знал легенды, где омега оставался бы в стае вожака, строившего власть только на силе. Что-то изменилось теперь, когда их стало так мало, что как правило не было никаких стай. «А может, потому их и нет, что альфы забыли, как их собирать», - подумал Шейн с самому ему непонятной тоской. «Потому что забыли, что быть вожаком – не то же самое, что обладать. Что вести за собой – не значит «гнать».
Питер постепенно привыкал к новой обстановке. Он адаптировался на удивление быстро и уже через три дня вёл себя в квартире сержанта, как дома. В ответ на любопытство Шейна по этому поводу он только пожал плечами:
— А… Я ведь много домов сменил. И почти всегда жил в чужих квартирах. Сначала приёмные семьи. Потом друзья…
Договорив, Питер задумался и принялся нервно покусывать губу, и Шейн решил тему пока не развивать. Он понял, что не хочет знать, что еще скрывает прошлое Питера. Хватало того, что здесь и сейчас Питер приносил тепло и уют в его дом. Шейн и сам не заметил, как стал относиться к Питеру именно так — не как к жертве и не как к подопечному, а как к кому-то, кто каждый вечер ждал его с работы и смотрел преданными глазами.
Однако Питер по-прежнему избегал малейшим прикосновений. Пару раз Шейн экспериментировал – легко трогал его за плечо или пытался взять за руку — и оба раза Питер сначала поддавался и расслаблялся, но лишь на мгновение, а затем принимался вырываться и впадал в панику. Это было самым обидным. Куда проще было бы, если бы Питер отбивался, кричал и бил посуду. Но тот вжимался в стену затравленным зверьком и молчал. Судя по тому, что рассказал Питер об отчиме, так было не всегда. Оставалось предположить, что его так скрутило от нападения, однако легче от такого предположения не становилось. Пассивный и запуганный сосед не устраивал Шейна ни капли.
Спустя неделю Шейна посетила идея. Укутав Питера в собственный старый свитер — ему почему-то всё время казалось, что омега мёрзнет — Шейн повёл его на улицу. Гулять они ходили почти каждый день, если только Шейн успевал вернуться до темноты, и от того, как светилось улыбкой лицо Питера во время этих прогулок, у самого Шейна по телу разливалось приятное тепло. Никто и никогда не вызывал у него такого явного желания заботиться.
Обычно они проходили из конца в конец несколько улиц, делая круг почёта и возвращались к дому. Питер расспрашивал Шейна о Волках или просто молчал. В ответ Шейн в любом случае рассказывал ему старые легенды, в основном о сражениях и бескрайней свободе. Однако на сей раз на привычном повороте они не свернули, и Питер озадачено посмотрел на Шейна. Тот лишь усмехнулся.
— Сейчас увидишь.
Они остановились у низенькой двери, к которой вела череда ступенек, убегающих вниз. Питер вздрогнул и попятился. Это место было слишком похоже на то, где он однажды уже был.
— Не тормози, — Шейн подтолкнул его в спину.
— Зачем?
— Так надо.
Подтолкнув Питера ещё чуть-чуть, он спустился сам и открыл дверь. В нос Питеру тут же ударил затхлый запах человеческого пота и плесени. Он поёжился и попытался отступить назад, но Шейн с силой втолкнул его внутрь, в темноту.
— Не надо… — выдохнул Питер, когда дверь за его спиной захлопнулась, а плечо ощутило прикосновение сильной руки.
